предположения, в основном противоречивые. Ясно одно: технологии, позволившие создать лотоматоны, опережают современную науку на десятилетия.
Если не на века.
– И что будет с машинами? Все это время? Ну, пока ученые не поймут что к чему?
– Проходить тест временно запретят, – пожал плечами Грэхем. – Но не думаю, что дело затянется. Наука развивается стремительно, уже научились озвучивать фильмы, а ведь говорили, будто это непосильная задача.
Да, научились. В Мехатонии всегда поддерживали изобретателей и ученых, свято веря в прогресс и безграничность человеческих возможностей.
– Впрочем, вас не должно беспокоить, что станется с лотоматонами. Лучше думайте о своей скорой и неизбежной победе.
– Насколько неизбежной? А если я скажу, что больше не имею к лотоматонам никаких претензий?
– Шутите?
– Ага.
Ульрик и впрямь улыбался.
– Во-первых, вы совершите самую большую ошибку в жизни. Весьма влиятельные люди заинтересованы в вашей победе. Отступив сейчас, вы приобретете множество могущественных врагов.
– А во-вторых?
– Все слишком далеко зашло. Спустить дело на тормозах не получится. Замешана пресса, общество взбудоражено… Пойдете на попятную, и все решат, что вас это вынудили сделать под пытками, не иначе. Хотите вы или нет – суд будет выигран, – улыбнулся адвокат.
Ульрику вспомнились ясные глаза С. Л. Вандерета. Прозрачные, как ледяной ручей в жаркий полдень. После сегодняшнего побега Вандерет больше не станет церемониться. Его, конечно, не убьют – он нужен живым, как доказательство ошибки лотоматонов. Может, накачают лекарствами, сделают послушной марионеткой. Вандерет из тех людей, для которых цель всегда оправдывает средства.
Ульрику чудилось, будто Турнир Самоубийц продолжается, только теперь испытания стали еще опаснее. Он машинально щелкнул пальцами. Ничего не произошло. Рука без печати казалась чужой и мертвой.
– Где ты родился, Грэхем? – спросил Ульрик.
– В Бирвуде, это далеко отсюда.
– Бирвуд крупный город?
– Это не город – деревня. А что?
– Наверное, твои родители были состоятельными людьми?
Грэхем рассмеялся.
– Я не видел новых вещей, пока мне не стукнуло семнадцать. Одежду донашивал за старшими братьями. Зимой мы ходили в школу по очереди: теплые ботинки были одни на всех.
– Наверное, ты прекрасно учился.
– Не в школе. Зато в университете, будто второе дыхание открылось.
– И куда же ты поступил, Грэхем?
– В Готтлибский юридический.
– А платило за тебя государство, верно?
– Мне даже назначили стипендию, иначе б я умер с голода на первом курсе, – рассмеялся Грэхем. – Но я все равно голодал – первые деньги потратил, накупив чемодан одежды. Новой одежды. Чертовски новой.
– У меня больше нет вопросов, Грэхем. Если не возражаешь, я бы хотел побыть один.
– Разумеется.
– И вот еще. В суде я буду сам себя защищать. Возьми выходной.
– Как ваш адвокат, я бы рекомендовал не делать этого! – встрепенулся Грэхем. – Лучше предоставьте все мне, обещаю…
– Ты ведь сказал – дело плевое, и с ним справится даже распоследний брайан.
– Да, но…
– Ты думаешь, я хуже брайана?
– Нет, но…
– Тогда успокойся. Я справлюсь.
– Ладно. Только обратите внимание вот на что…
– Не беспокойся. Я все сделаю, как надо.
