– Рад вас видеть, сэр, – сказал человек.
Он стоял в прямоугольнике света, падавшего из окна в дальнем конце коридора. Черный пиджак, брюки в тон, ни дать ни взять священник, что пришел исповедовать заключенного. К ногам незнакомца протянулась уродливая тень, похожая то ли на летучую мышь, то ли на птицу с хищно загнутым клювом.
– Кто вы такой? – буркнул Ульрик.
– Я представляю государственную службу безопасности Мехатонии. Мое имя вам ничего не скажет, моя должность вам ни к чему.
Ульрик с трудом признал в визитере господина, что однажды наведался за кулисы с экземпляром «Вестника Готтлиба».
– Как же вас величать?
– Другом, если угодно.
– Не угодно.
– Тогда зовите Митчелл, – улыбнулся «государственный служащий». Всегда нравилось это имя.
– Чем обязан, Митчелл?
– Мне стоило невероятных усилий перевести вас в эту тюрьму. Пришлось поднять все связи.
– Да, здесь камеры попросторнее, спасибо.
– Признаться, я поражен – за столь короткий срок превратиться из мученика и жертвы системы в отъявленного мерзавца и негодяя. Это достойно уважения. Я представил бы вас к высшей государственной награде, если б только мог!
– Я убил пять человек. Марлофы, в таком случае, тоже герои.
– Если те пятеро жили в Блэткоче, они наверняка заслужили смерть. Знаете, – усмехнулся театральный приятель, – кое-где по этому городу измеряют уровень благополучия. Чем…
– Не говорите о том, в чем ни черта не смыслите, кот бы вас подрал!
– Вы такой же убийца, как и я, – перестал улыбаться Митчелл.
– Что вам нужно, говорите яснее, – устало попросил Ульрик.
– Я не хочу быть причастным к вашей смерти, – сказал Митчелл, подойдя к решетке вплотную. – Вы невиновны.
– Даже если присяжные вам поверят, станет только хуже. Лотоматоны конфискуют и разберут на части. Тысячи детей не станут теми, кем им на роду было написано стать, а виноват во всем буду я. Неудачник? Да мне на лбу это надо было выжечь, а не на руке!
– Мне жаль, что Белинда так поступила с вами, она не имела на это права, – тихо произнес Митчелл.
– Что сделано, то сделано. Обратной дороги нет.
– Держите, – «государственный служащий» вытащил из кармана сверток. – Здесь все ключи, что могут вам пригодиться. В конце коридора кладовая, пройдете ее и окажетесь в зале исполнения приговора. Там есть толстая стальная дверь зеленого цвета, не перепутаете, за ней тоннель…
– Достаточно, – оборвал Ульрик.
– Бегите сегодня же, заклинаю! Большинство надзирателей на вашей стороне!
– Дудки. Мне тут нравится.
– Не валяйте дурака, глупый мальчишка! К чему весь этот нелепый героизм?! Вас, конечно, будут искать, здесь я бессилен, но зато вы останетесь жить, жить, понимаете это?!
– Я не собираюсь провести остаток дней, прячась, будто крыса. Даже если мне удастся обмануть полицейских – что невозможно по ряду причин, от себя не сбежишь, – Ульрик щелкнул пальцами и сунул ладонь «государственному служащему» под нос. – В Мехатонии мне никогда не стать своим, вы знаете, как здесь относятся к людям с чистой рукой. Лотоматон был прав, я – неудачник.
– К черту лотоматоны! – не выдержал Митчелл. – Я думал, вы плевать хотели на мнение машин!
– Каждый ребенок в Мехатонии знает – лотоматоны не ошибаются, вас этому не учили в детстве?
– Меня многому учили, но я привык доверять своим глазам!
– Тогда откройте их пошире. Полагаю, моя биография не является для вас тайной. Полистайте отчеты, и вы сразу поймете: где бы я ни оказался, все вокруг тут же встает с ног на голову.
– Брайаны часто гибнут, тогда как вы…
– Да, я невредим. Зато другие страдают. Я приношу одни беды, спросите кого угодно в Блэткоче.
– Вы избавили от марлофов целую деревню, где здесь вред?
– Да что вы все прицепились к этим марлофам, забудьте уже про них!
– Хорошо, вижу, упрямства вам не занимать, – сказал после паузы Митчелл. – Я оставлю это здесь, – инспектор бросил сверток Ульрику на кровать. – На случай, если передумаете. И вот еще. Роберт, зайди.
Дверь открылась, вошел пузатый джентльмен в рубашке с закатанными до локтей рукавами и штанах на подтяжках.
