Разумеется, о том, чтобы менять печать, и речи не шло. Коммивояжер собирался выиграть пару конов и отчалить. А если «клиент» вздумает артачиться – кончить на месте.
Однако ни с первым, ни со вторым не сложилось.
Везло ублюдку, как самому черту. Никому и никогда Коммивояжер так не проигрывал. И что прикажете делать? Эти трое разлеглись на полу – только что не храпят, – из подручных один Билли остался. Пришлось выполнить часть обещания. Сумму нарочно покрупнее назвал, чтоб отвязался.
Но клиент дал добро.
Это меняло дело. За полмиллиона он не то что черту, дьяволу печать сменит. Пусть мальчишка принесет деньги, а там… Взять ребят понадежнее, запудрить мозги, а как зазевается – стрельнуть в затылок. И дело с концом.
– Держись от нашего нового шерифа подальше, – посоветовал N, вновь отворачиваясь. – А то еще арестует. И убери эту гадость с моего ковра.
– Да уж, с такими, как он, до беды недалеко, – обиженно засопев, Коммивояжер поднял чемодан. Пожалуй, если держать Билли обеими руками, пальцы затекут не так быстро.
– Что ему надо? Оружие?
– Хочет сменить печать, – буркнул Коммивояжер, мечтая о тележке на колесиках.
– Вот как? – В отстраненном и безмятежном голосе послышался интерес. – И что у него за печать?
–
– Неудачник? – N опять развернулся. – Неудачник?! Я встречал неудачников! Будь он неудачником, все закончилось бы на первом испытании! Да я скорее поверю, что он бухгалтер, чем в эту чушь!
Коммивояжер впервые видел N рассерженным. Что за день, сплошные сюрпризы!
Почтовый ящик выплюнул новую порцию писем. Пол был завален конвертами разных форм и размеров, попадались даже шестиугольные. Облепленные марками и штемпелями, они стекались отовсюду.
В большинстве писем говорилось, какой Ульрик молодец и как все восхищаются его смелостью, находчивостью и силой духа. В других делались разнообразные предположения, какая печать подошла бы ему больше всего. Были и те, в которых Ульрика кляли на чем свет стоит, обвиняя в безрассудстве, лжи и притворстве.
В одном послания не отличались друг от друга – они прекрасно горели. На улице день ото дня становилось все холоднее, и письма были как нельзя кстати, надолго обеспечив Ульрика растопкой.
Сейчас Ульрик был занят бухгалтерскими делами. На его имя в банке лежали четыреста шестьдесят пять тысяч лэков. По самым скромным подсчетам, за каждое испытание Турнира должны перечислить еще по десять тысяч. Немного найдется в тайнике. Если снять все разом – хватит. Даже чуть-чуть останется.
Больше вариантов не было. Неприятностиметр люди покупать ни за что не станут, даже коллекционеры не польстятся. Ссуду человеку с печатью «
Ульрик силился рассмотреть свое отражение в разбитом зеркале, когда посреди комнаты вырос телетранслятор. Мужчину, что глядел с той стороны экрана, он видел впервые. Безвольный подбородок, мягкие черты лица, спокойный взгляд. И все ж было в облике незнакомца нечто такое, что заставило Ульрика улыбнуться. Неприятностиметр согласно пискнул.
– С. Л. Вандерет, к вашим услугам, – сказал человек вкрадчивым, хорошо поставленным голосом.
– Ульрик Вайтфокс, – представился Ульрик, бросил неприятностиметр в футляр и улыбнулся чуть шире.
– Грэхем не рассказывал обо мне? Нет? Это я его нанял. Отличный малый. А как, по-вашему?
Ульрик пожал плечами.
– Зачем вы мне помогаете? – прямо спросил он.
– Не только я. Нас много.
– «Нас»?
– Людей, которым небезразлична судьба страны. Мы не можем спокойно наблюдать, как страдают граждане Мехатонии. В наших силах свергнуть преступный режим. Если вы нуждаетесь в деньгах – не стесняйтесь. Только назовите сумму.
«Преступный режим»? Что он несет?!
– Благодарю за хлопоты, – как можно вежливее ответил Ульрик. – У меня все есть.
Подумалось: участвовать в Турнире Самоубийц куда безопаснее, чем просить у таких типов деньги. Неизвестно, что Вандерет потребует взамен.
– В самом деле? А зачем вы участвуете в этом, гм, Турнире? Вам ни к чему рисковать лишний раз.
– Это мое дело.
– Что ж, вижу, вы в точности такой, как мне описывали, – едва заметно улыбнулся С. Л. Вандерет. – Если не секрет, как вам удалось справиться с
