— Это отвратительно! — Айра, сжав кулаки, быстро отвернулась. — А если я не хочу?! Если мне тошно от самой мысли, что кто-то из них ко мне прикоснется?!
— Я же сказал: мы не предупреждаем заранее и стараемся оградить первокурсников именно по этой причине — незачем вызывать у них лишнее беспокойство. Тем более что за время учебы всегда становится ясно, кто и за кем, скорее всего, пойдет на балу. А тот, кто смотрит еще дальше, порой заранее устанавливает более чем дружеские отношения. Именно в расчете на инициацию.
Айра неожиданно вспомнила лера Леграна, его неоправданную заботу, подозрительную щедрость, теплую улыбку, причина которой ей так долго была неясна… и содрогнулась.
Теперь ей, наконец, стало понятно, что в ней было много фальши. Как и в том, как эльф искусственно смеялся над собственной неуклюжестью. Как регулярно и словно бы случайно брал ее за руку. И как он смотрел в тот вечер, когда она уснула. Прямо у него на руках.
— Ты поэтому велишь мне держаться подальше от лера Леграна? — резко вскинулась девушка.
— Да, — помрачнел призрак. — Легран знает, что ты — Земля. Чистая, легкая и свежая, как нетронутый цветок. Он наверняка полагает, что во время инициации пойдешь за ним. Добровольно. Он многим для этого пожертвует и на многое пойдет, чтобы ты сделала это осознанно, потому что принуждение никому из нас не нужно. Поверь, милая, я это уже видел. Легран хорошо знает, как добиться своего: у него на это есть целый год, искусно спрятанные чары, которые порой чувствует лишь одна или две смятенные таким напором ученицы. А еще огромное терпение, с которым он потихоньку приманивает их, как бабочек к огню. Хотя в чем-то, конечно, это и неплохо: по крайней мере, после его инициации с ученицами никогда сложностей не бывает. И это, по мнению Леграна, вполне оправдывает все остальное.
У Айры невольно сжались челюсти.
— Полагаешь, он мог намеренно опустить свой щит? Для меня?!
— Мог и ненамеренно. Однако когда стало понятно, что ты не поддалась, думаю, ему стало интересно. Дескать, какая необычная на этот раз попалась ученица, — мрачно пояснил Марсо. — Вообще-то я не должен чернить своих же коллег, но касательно Леграна я повторяю: держись от него подальше.
— У него же есть Эиталле! У него есть к кому возвращаться! Что ему нужно от меня?!
— Эиталле означает лишь то, что его сердце отдано, — горько прошептал призрак. — А значит, что он никого и никогда больше не полюбит. Но это совсем не означает, что он не может получать удовольствие с кем-то еще.
— Но как?! Неужели ему не стыдно после этого перед Эиталле?!
— Эльфы — не люди, — настойчиво повторил призрак отчаянно вскрикнувшей девушке. — У них нет ограничений, которые накладываем на себя мы. Для них наличие нескольких партнеров вполне естественно. И то, что эльф отдал кому-то свою душу, вовсе не значит, что он не может на время отдать кому-то другому свое тело. Леграну нравится такая жизнь. Это как игра. Вечная и нескончаемая. Ведь ему, как ты понимаешь, еще никто и никогда не отказывал.
Айра закаменела, с трудом соглашаясь верить в такие чудовищные вещи.
— А… дер Соллен?
— Нет. Он никогда не участвовал в инициации, из-за чего у них с Леграном уже много лет идет настоящая война.
— А что ему мешает? — мертвым голосом спросила девушка, вспомнив последний разговор с наставником. — Почему бы не отвлечься, не доставить себе удовольствие? Раз уж он жив и, насколько я поняла, все еще мужчина?
— Нет, — снова качнул головой Марсо. — Эиталле для эльфов действительно нечто большее, чем любовь. Оно одновременно и заключает их в золотую клетку, и дарует полнейшую свободу, потому что тот, кто уже один раз попался, может не бояться ничего. Второго Эиталле не бывает. Так что эльфы могут спокойно бродить по всему миру, очаровывать, соблазнять, соблазняться сами, утолять свои прихоти и жажду новизны… и точно знать, что иного рока над ними не нависнет.
— Что же помешало дер Соллену? Почему он отказывает себе в простых человеческих радостях?
— Для этого он слишком… человек, — невесело усмехнулся призрак, но потом обратил внимание на ее помертвевшее лицо, судорожно сжатые кулаки, до крови прикушенную губу, и всполошился: — Айра, ты что? Что опять случилось?! На тебе ж лица нет!
— Да… — бесцветно уронила она, невидяще глядя в пустоту. — Потому что ты ошибся, Марсо.
— Ты о чем?!
— Насчет него, дер Соллена. И того, что он не проводит инициацию.
— Я лично присутствовал при том разговоре и могу тебе со всей уверенностью заявить, что…
Она посмотрела на друга потускневшими глазами.
— У меня инициация. Через месяц. И проводить ее будет не кто иной, как Викран дер Соллен. Он сказал мне это сегодня. И именно поэтому я пришла к тебе: ты должен помочь мне отсюда сбежать! Ты слышишь? Пожалуйста, помоги, иначе мне не жить!
