— Как красиво! — благоговейно выдохнула Мира, когда Вэйр наконец ее отпустил. — Никогда не знала, что бывает такая красота. Просто чудо!
Южанин прошелся вдоль кромки воды, недоверчиво попинал мягкие волны. Затем зачерпнул пригоршню чистейшей воды и плеснул себе в лицо.
— Теплая! — ошарашенно обернулся он. — Вы не поверите: она теплая!
Девушка нетерпеливо притопнула босой ножкой и, уже не сдерживаясь, бегом кинулась к воде. Влетела с разбегу по самый пояс, радостно засмеялась, потому что суровый нахибец был прав, шумно плеснула воду ладошками и счастливо обернулась.
— Вэйр, посмотри! Она и правда теплая!
Однако юноша неожиданно нахмурился: что-то тревожило его. Ну, не может быть в природе такого, чтобы на одном и том же берегу, на расстоянии, меньшем, чем один дневной переход, случилось такое чудо. Вчера они замерзали на холодном ветру и едва не погибли в море, а сегодня… вот это?
Он нахмурился еще сильнее и осторожно опустил в воду ладонь. Но почти сразу убедился: Мира права — вода оказалась неестественно теплой. Но почему?
Вэйр медленно провел рукой по волнам, чувствуя себя обманутым. Он не мог ухватить мысль, которая не давала покоя, но продолжал ласкать море ладонью, вслушивался в его тихий шепот, пытался понять и распознать в этом шепоте чей-то голос… а потом резко поднялся.
— Уходим, — отрывисто бросил непонимающе обернувшейся Мире. — Как можно дальше. Немедленно.
Она ошеломленно хлопнула ресницами, Даст, заслышав знакомые властные нотки в голосе юноши, отер мокрое лицо и вопросительно обернулся.
— В чем дело?
— Что-то не так, — медленно уронил Вэйр, всматриваясь в безбрежный горизонт. — Мне здесь не нравится.
— Что-то чувствуешь? Магия опять проснулась?
— Не то чтобы… просто вода волнуется. Она не хочет быть теплой. Это неправильно, поэтому нам лучше уйти. Море не могло разом потеплеть после того, что мы с вами видели. А если и могло, то лишь по одной причине.
— Магия, — моментально помрачнел южанин, и Вэйр согласно наклонил голову.
— Думаю, где-то поблизости есть маг, который сделал это место пригодным для жизни.
— Тебе не стоит с ним встречаться, — Даст тоже нахмурился.
— Знаю.
— Маг? — удивленно посмотрела на мужчин Мира. — Но тут никого нет! Ни людей, ни лодок, ни домов! Зачем он это сделал, если здесь никто не живет?!
Вэйр втянул ноздрями соленый воздух и, уловив в нем какой-то привкус, прошептал:
— Если мы кого-то не видим, это вовсе не означает, что берег пустует.
— Ты прав, уходим, — отрывисто бросил Даст и принялся торопливо выбираться из воды. — Мира, перемотай ноги. Вэйр, если что-то чувствуешь, продолжай себя слушать. Все на траву! Прочь с песка! Я попробую убрать наши следы!
Девушка, вздрогнув от столь резкого перехода от неги к почти прежнему страху, поспешно вышла на берег и отжала намокший подол. А затем со все возрастающей тревогой оглядела бесконечно далекие склоны, по которым им при всем желании будет нелегко подняться обратно, и внутренне сжалась.
— Всевышний… отсюда некуда идти!
— Вон там проход между скалами, — отозвался Даст, задержав взгляд на разрыве в стене деревьев, за которым виднелся такой же широкий провал в высокой каменистой гряде. — Вэйр, что у тебя?
— Пока ничего.
— Если что учуешь — скажешь. За мной.
— Нет, — вдруг тихо, но твердо возразил Вэйр. — Первым пойду я. Если наткнемся на мага, вам лучше остаться в стороне.
Даст кивнул и, взяв Миру за руку, отступил. Вэйр, в свою очередь, невесело хмыкнул, понимая, что много на себя берет. Но иного пути он не видел — встречать незнакомого мага ему очень не хотелось. И быть насильно забранным в академию — тоже. А не хотел он туда по той причине, что когда-то из-за магов пострадала его семья. Не так давно из-за этого же его выгнал из дому отец, и Вэйр клятвенно пообещал вернуться… матери пообещал!
Но так и не пришел.
Поэтому сейчас Вэйр испытывал двойственное чувство. С одной стороны, будучи мальчишкой, он, как и многие сверстники, втайне мечтал обрести магическую силу, но когда эта мечта наконец сбылась, оказалось, что сила ему и даром не нужна. Особенно если за нее приходится так дорого платить.
Что в нем преобладало на данный момент? Разочарование? Раздражение? Злость?
Пожалуй, хватало и того, и другого, и третьего. Но при этом, вспоминая о рабстве, Вэйр не мог не признать, что без злости не сумел бы подчинить своенравное море. Вернее, в тот момент он сам стал морем — рокочущим, могучим и бескрайним. Он стал свирепым штормом. Грозой. Ревущим водяным валом. И вряд ли смог бы вернуться обратно, если бы не Мира и ее расширенные от ужаса глаза, что каким-то чудом удержали его на гребне.
Именно поэтому он испытывал к этой девчонке столь странные чувства — желание защитить, помочь, спасти. А еще — безмерную благодарность,
