– Не выяснили, – она всхлипнула и, не поднимаясь, быстро-быстро подползла к Северову и вцепилась в его колени. – Не выяснили, Арсюш! Ну, как же так?
Никогда не думала, что может быть до такой степени стыдно за кого-то. Я зажмурилась, чувствуя, как от чужого стыда загорелись мои щёки, но перед глазами всё равно стояло её запрокинутое вверх, зарёванное лицо.
– Я же ради тебя от всего отказалась, – мне хотелось оглохнуть, чтобы не слышать её умоляющего голоса. – От семьи, от Фамилии… Я даже карьеру не стала делать, только чтобы в Корпусе остаться…
– Света, я никогда тебя ни о чём не просил, – ровно произнёс Арсений, отталкивая её от себя. – Разве не так?
– Не просил, – она то ли всхлипнула, то ли хохотнула. – Но ты же вообще никогда ни о чём не просишь.
– Прекрати.
– Тебе нужно было укрепить свои позиции в Корпусе, – словно не слыша его, продолжила Света, – и я позволила Стержневу сместить меня. Я отказалась от всех учеников, потому что ты слишком брезглив, я записала тебя в подмастерье, когда ты не захотел уезжать из Корпуса. У меня же ничего нет теперь, Арсюш. Ничего!
– Я ничего тебе не обещал. Так что прекрати этот цирк! – недовольно произнёс Северов и, грубо схватив Светлану за локоть, потащил незваную гостью к выходу. – Не надо прибедняться, ты всегда делала только то, что хотела. В данном случае ты хотела меня. И ты меня получила на какое-то время…
Не выдержав, я вскочила с дивана и, путаясь в простыне, поспешила в ванную. Закрыться там, включить воду, чтобы не было слышно, о чём они говорят, не думать о том, что чувствует незадачливый Мастер Ти, так унижаясь перед парнем на глазах у счастливой соперницы. А заодно, спрятаться от собственных мыслей, потому что я, вопреки всему, чувствовала себя виноватой.
– Ты, – прошипела Светлана, вдруг вспомнив о моём существовании, – надо было не доносить на тебя, а придушить, когда возможность была…
Моя рука застыла в сантиметре от дверной ручки.
– Придушить? – прошептала я, оглядываясь.
– Доносить? – уточнил Арсений и с каким-то странным любопытством посмотрел на девушку. – Вот, значит, как…
– Значит так! – зашипела Светлана, ненавидящим взглядом впившись в лицо Северова. – Тебе всегда было мало. Всегда требовал самое лучшее. Лучшая комната, лучшие люди на сортировке, девки всегда самые красивые! Теперь цесаревна? А хрен тебе, а не цесаревна! – проорала она, и я заметила, как из некрасиво искривившегося рта в сторону Арсения брызнула слюна.
– Так кому ты, говоришь, на Ёлку донесла? – как-то уж слишком спокойно уточнил парень, но Светлана не обратила никакого внимания на его странное поведение.
– Кому надо, – проворчала она и попыталась вырвать локоть из крепкого Северского захвата. Не тут-то было. Северов толкнул её к письменному столу и силой усадил в кресло.
– И не побоялась ошибиться? Я бы на твоём месте побоялся, – он повернулся ко мне и попросил: – Оля, налей мне вина, пожалуйста! – а затем снова Светлане: – Представить страшно, что бы сделал Цезарь с тем, кто подарил ему ложную надежду.
– Не побоялась, – Светлана усмехнулась. – Даже весело было в какой-то степени вертеть её маленьким сопливым хвостом.
– Маленьким сопливым хвостом? – я замерла с бутылкой в руке. – Маленьким сопливым хвостом?
– Нюней твоей, дура! – нет никого в мире страшнее отвергнутой женщины, никого. – Сначала она на тебя стучала по доброте душевной, а после потому что боялась, что я тебе о её предательстве расскажу.
– Это неправда, – прошептала я, опуская наполненный бокал на тумбочку, а Светлана только рассмеялась.
– Все интереснее и интереснее, – не сводя глаз с Мастера Ти, Арсений подошёл ко мне, нежно провел рукой по щеке и шепнул едва слышно: – Если тебе тяжело всё это слушать, можешь пока…
– Всё в порядке! – поспешила заверить я, хотя всё было совсем-совсем не в порядке. Всё было ужасно.
– Уверена?
Я кивнула и посмотрела на сгорбившуюся у стола девушку. Её руки плетьми висели вдоль тела, а голова была опущена на грудь, словно на тот яростный всплеск, свидетелями которому мы только что стали, несчастная истратила все свои силы.
– Так что ты там говорила насчёт нашей Нюни? – покручивая в пальцах бокал, спросил Арсений и облокотился бедром о край стола.
Мне никогда не нравилось, что Лёшку называют Нюней, недовольно сморщилась я и в этот раз, подавшись вперёд и открыв рот для протеста, но Северов остановил меня коротким кивком и взглядом указал на диван.
– Света?
Я присела и с недоумением стала наблюдать за Мастером Ти. Что-то было странное в том, как она поднесла руки к своему лицу, внимательно всматриваясь в ладони, как медленно моргнула и огляделась по сторонам, будто не понимала, где она и как здесь очутилась.
– Мне жаль, – произнесла она внезапно осипшим голосом. – Правда, жаль.
– А вот это вряд ли, – ухмыльнулся Арсений. – Сомневаюсь, что ты вообще способна на жалость, помнится, Берёза меня уверяла, что у тебя отсутствует
