объявить ему выговор за очередную проказу. Он молча забирался к Федору на колени и обнимал его за шею. Дубов замолкал, не в силах проглотить тугой ком в горле. Потихоньку подрастая, Ленчик задавал все больше вопросов, на которые он честно отвечал и лишь на один напускал туману.
– А где наша мама?
– Очень далеко, сынок, придет время, и ты ее увидишь.
Примерно такие диалоги частенько происходили между ними.
Между тем у Федора образовалась весьма болезненная душевная боль.
Дело в том, что на шее маленького Леона на тонкой платиновой цепочке висел медальон из того же металла. Дабы не привлекать чужого нездорового любопытства, Дубов снял с малыша медальон и спрятал в укромное место. Позже методом тыка открыл и, пораженный, уставился на миниатюрный эмалевый портрет матери Ленчика. Рассматривая под большой лупой произведение искусства, он мысленно аплодировал неизвестному художнику. Тому удалось передать характер молодой женщины – твердый и решительный. Вместе с тем тщательно выписанный образ представлял собой сногсшибательную красоту – пепельноволосую фею с огромными, в пол-лица, синими глазами. Точеные черты лица, чуть припухлые губки, изящный носик – по отдельности вроде ничего особого, но вместе – убойная красота.
Увидев портрет императрицы первый раз, пошатнувшийся Федор испытал примерно такой же шок, как при взрыве танкового снаряда в Южной Осетии, в своем военном прошлом. «Боже мой, какая женщина! И что мне теперь делать?»
Он понял – попал конкретно, бороться с этим невозможно. Любовь – это удар молнии, неотвратим и беспощаден. Радость и горе захлестнули экс- капитана, от безысходности он напился в хлам в компании с зеркалом. В будущем такой расслабухи себе не позволял, во-первых, ответственность перед сыном, да и выглядеть в глазах малыша безвольным дерьмом никак не можно.
Где-то года через три Федору, бывшему по делам в Питере, удалось наткнуться на молодого талантливого художника Игоря Серова. Тот писал моментальные портреты на Фонтанке, для туристов и прочей праздношатающейся публики. Халтура весьма малоперспективная и не дающая особых доходов.
Дубов сманил художника в провинцию длинным рублем и возможностью самореализации (предложил Серову создать художественную школу в Светлом), а также предоставлением бесплатного коттеджа с местом под мастерскую. Художник согласился и впоследствии ни разу не жалел о своем поступке. Вот он- то и написал большой портрет, метр на два, Камиллы Сполето, перед которым частенько по вечерам сидели молча отец с сыном у пылающего камина.
Печально вздыхая, Дубов едва не скрипел зубами от безысходности ситуации. Даже если он случайно попадет на Малонг – родную планету Ленчика, – толку-то, шансов завоевать сердце такой Женщины практически нет. Кто он и кто она. Императрица, великая герцогиня, чей древний род теряется в глубине веков, и простой капитан, пусть и элитной части спецназа ГРУ.
«Да-а, кругом шешнадцать, – теперь при бритье по утрам Федор придирчиво осматривал свою физиономию. – Нет, явно не красавец, не с такой мордой завоевывать сердце богини». И был не совсем прав.
Далеко не всегда для женщины внешний вид является решающим фактором. Мужчину ценят не только за высокий рост и смазливую мордашку, но и за его поступки. Но это удел умных дам, хотя и у них случаются проколы.
Оставшаяся, здоровая часть рассудка вопила-таки Федору: отступись, не будь дураком, не по Сеньке шапка. Бесполезно. Любовная горячка – болезнь и всегда протекает в тяжелой форме. Лечится только временем или изменой предмета обожания. Жизнь показывает, что есть исключения, некоторые любят всю свою сознательную жизнь, причем безответно.
В дождливый месяц октябрь на предприятия и фирмы Дубова посыпались всевозможные комиссии. Из налоговой, пожарной инспекции, областной администрации и так далее. Цель у коррумпированных чиновников одна – отнять и поделить. В общем, дело привычное – рутина, правда, результаты для жулья в белых воротничках оказались весьма плачевными.
К такому «наезду» команда Федора подготовилась заранее. Бывший майор разведки ГРУ Вениамин Григорьевич Рогов, ныне возглавлявший ОБ[6] охранной фирмы, давно собирал компромат на организованный криминалитет Энска. Не обошел вниманием и крапивное семя[7] всех контролирующих организаций. Так что это за атака «доброжелателей» и чей заказ они выполняли, было известно.
Реакция команды последовала незамедлительно. Ювелира, главаря самой сильной в городе ОПГ, на следующее утро нашли остывающим в собственной постели, причем без признаков насильственной смерти. Вскрытие показало – обширный инфаркт.
На этот тревожный звонок мало кто обратил внимание. Члены комиссий продолжали рыться в бухгалтерских и прочих документах, отрабатывая «иудины сребреники». И только после исчезновения на третий день начальника отдела налоговой и замглавы областной администрации у многих энтузиазма поубавилось. Проверки прекратились, и основная часть проверяющих ринулась в отпуск или обзаводилась бюллетенями. Словом, попрятались в норки.
В Центральном РОВД Энска возбудили уголовное дело по факту исчезновения двух крупных чиновников (в масштабах города). Первым делом под подозрение попал Дубов со товарищи. Следаки прокуратуры рано радовались, никаких доказательств вины команды экс-капитана не нашли. У всех стопроцентное алиби, а сам руководитель охранной фирмы на момент происшествия находился в столице. Допросы подозреваемых ничего не дали – никаких противоречий в показаниях, – и дело перешло в разряд висяков. А через полтора месяца, аккурат к Новому году, и вовсе развалилось.
