был лишь обман слуха, он выдавал желаемое за действительное. Это было лишь скрипучее квакание жабы, еле слышное шуршание грызунов в кустах и булькание воздуха, выпускаемого каким-то зловещим существом из-под темной воды лесного озера.
— Мне правда очень тяжело дышать, — сказала Кира.
Мэтти понял, что и он еле дышит — настолько тяжелым и зловонным был воздух. Как будто к их лицам прижали вонючую подушку, которая душила их. Он закашлялся.
Он снова вспомнил о своем даре. Теперь он был бесполезен. Возможно, у него и найдутся силы для того, чтобы восстановить собственные обожженные руки или израненные ноги Киры. Но за этим придет новое нападение Леса, а за ним — еще, и сил сопротивляться у него не хватит. Даже сейчас, равнодушно глядя вниз, он заметил, что из-под колючего куста медленно выползает светло-зеленый росток и бесшумно направляется к ним. Зрелище его захватило. Росток двигался как детеныш гадюки: целеустремленно, бесшумно; он нес смерть.
Мэтти вновь достал из кармана нож. Когда страшный извивающийся росток, чем-то напоминающий молодые побеги гороха, которые появлялись у них в огороде, дотянулся до него, то стал обвиваться вокруг щиколотки. Он быстро наклонился и отрезал его маленьким лезвием. Отрезанный вьюн мгновенно покоричневел и безжизненно спал с его ноги.
Но победой назвать это было нельзя. Только перерывом в битве, которую он был обречен проиграть.
Он увидел, что Кира тянется к своему рюкзаку, и резко сказал ей:
— Что ты делаешь? Мы должны через минуту уходить. Здесь опасно!
Она не видела, как смертельно опасный росток обвил ногу Мэтти, а Мэтти знал, что будут еще ростки. Он стал наблюдать за кустами.
Он понял, что вьюн пришел сначала за ним. Ему не хотелось умирать первым и оставлять ее одну.
К его ужасу, она доставала свои швейные принадлежности.
— Кира! Сейчас не время!
— Может, у меня получится…
Она ловко вдела нитку в иголку.
«Что получится? — с горечью думал он. — Сделать симпатичный гобелен, на котором будут изображены наши последние часы?» Он вспомнил, что во многих книгах с иллюстрациями, которые он листал в библиотеке Вождя, были картинки, изображающие смерть. Отрезанная голова на блюде. Битва и земля, усеянная телами. Мечи, копья и огонь и гвозди, вбиваемые в нежные ладони мужчины. С помощью красоты художники сохранили боль.
Может, и ей это удастся.
Он смотрел за ее руками. Они летали над маленькой рамкой, двигались вверх и вниз вместе с иглой. Ее глаза были закрыты. Ее пальцы двигались сами. Просто двигались.
Он ждал, внимательно оглядывая ближайшие кусты и ожидая следующего нападения. Наступающая темнота его пугала. Он хотел уйти подальше, вон из этого места до того, как наступит вечер. Но он ждал и смотрел, как двигаются ее руки.
Наконец она посмотрела на него.
— Кто-то идет нам на помощь, — сказала она. — Это молодой человек с голубыми глазами.
Вождь.
— Вождь идет?
— Он вошел в Лес.
Мэтти вздохнул.
— Слишком поздно, Кира. Он не успеет найти нас.
— Он просто знает, где мы.
— Он может заглядывать за предел, — сказал он и закашлялся. — Не помню, я говорил тебе об этом?
— Заглядывать за предел? — Она стала собираться.
— Это его дар. Ты можешь видеть вперед. Он может заглядывать за предел. А я…
Мэтти замолчал. Он поднял раздувшуюся до неузнаваемости руку и равнодушно посмотрел на сочащуюся сквозь ткань рукава сукровицу. Затем хрипло рассмеялся:
— А я могу лечить лягушек.
Глава 18
С тех пор как Вождь ушел, слепой остался наедине со своим страхом. Он вернулся домой, чтобы ждать там. По дороге он встретил рабочих,
