за столом и учил русский язык методом погружения, то старшего использовали как консультанта и отчасти даже преподавателя – парень был носителем классического «имперского» варианта кайре, и шпики, не будь дураками, закрепили за ним постановку правильного произношения.
К всеобщему удивлению, братьев допустили даже к тактике и огневой подготовке. Хотя и не на правах полноценных участников. Чему старшего учили по отдельному плану, я не знал, да и собственно не хотел знать – во-первых, не мое дело, а во-вторых, перспективного агента выпускать без специальной подготовки просто нерационально.
То, что после вызвавших щенячий восторг первых стрельб оперативный дежурный настоятельно порекомендовал заменить патроны в моем хранящемся в балке глоке на макеты с извлеченным пороховым зарядом, нашим гостям знать не следовало. И шпики вряд ли про это знали. То, что я с первого дня нашей совместной жизни носил датчик контроля показателей жизнедеятельности, выведенный на пульт в дежурке, только замыкало этот круг идиллии всеобщего доверия, а меня, мягко говоря, окрыляло. Я прямо надувался от гордости, что, случись чего, за меня непременно отомстят. Хотя, если не прибедняться, гарантии безопасности были вполне достаточными.
С людьми отношения тоже складывались вполне конструктивно. Шустрый мальчишка легко пришелся по душе семейным мужикам в возрасте, которых среди нас было большинство. Старший брат, которому это было сделать сложнее, чтобы найти к коллективу подход, показал себя хорошим политиком, найдя Астапова и вполне искренне его поблагодарив.
Когда парня ломали психологически, не упомянуть, что «только наше благородство и милосердие спасло твоему брату жизнь», было просто глупо, парень это проверил, запомнил и не постыдился найти и поблагодарить конкретного человека, что был в этом виновен. При всей средневековой дикости, области «хорошо» и «плохо» располагались у него достаточно близко от нас.
Этот отличный политический ход и постоянное нахождение рядом с людьми стену сломали достаточно быстро. Когда это произошло, я даже смог точно определить: в ходе очередного вечернего боксерского матча. Дней через десять – двенадцать после появления братьев в коллективе. Целоваться в десны с ним, конечно, никто не стал, до полного доверия тоже было далеко, но стена между нами и графом в основном исчезла.
Конкретно лед поломал раздолбай Тёма Свидерский, выглядевший примерно ровесником нашего гостя и своим обликом не внушавший ну ни капли сомнения, что родился далеко не в свинарнике. Что, кстати, было правдой. Артём сунул ему перчатки и пригласил на ринг. Парень все правильно понял и принял вызов.
Далее все покатилось само собой. За рингом, где старший ожидаемо не блеснул, последовал тренажерный зал, и в итоге, все вернулось опять-таки ко мне.
– Серега! Нужны средневековые оружие, доспехи и прочее такое дерьмо! – Непосредственность Артема иногда просто поражала.
– А мне нужны два миллиона баксов, торпедный катер и Джессика Альба в придачу, чтобы я на этом острове на ваши волосатые задницы с голодухи не косился. И? – Ради разговора со столь волнующей завязкой я даже не изменил позы, сидя на скамейке курилки.
– Перебьешься, – сбить Тёму с толку было непросто, – а доспехи нужны прямо сейчас. Шлемы можно и потом, трофейные шлемы у нас есть.
– Бронежилет одень, если прямо сейчас. С каской. – Я перевел взгляд на внимательно слушавшего наш разговор Рэйна ан Конна. – Твоя подача?
Тот несколько неуверенно кивнул. К этому всё и шло уже несколько дней. Наезду Артема предшествовал вводный курс фехтования, заброшенный нашим графом в массы. По понятным причинам мальчиком для битья на ринге быть ему надоело быстро. Из-за специфики его боевой подготовки рукопашником он был слабым – при превосходной подвижности и реакции он имел абсолютный минимум навыков кулачного бойца. С борьбой дела обстояли лучше, но не намного.
Из наших кадров, люди со слабыми навыками на вечерний ринг особо не стремились, в результате Рэйну постоянно приходилось иметь дело с превосходящими противниками. То, что ребята его учили, графа утешало мало. Так как парень был не дурак и обладал здоровым самолюбием, вброс игры, где он будет чемпионом, был, безусловно, ожидаем. Как, впрочем, и ее успех. Я сам вот не один раз косился на висящий над кроватью меч с весьма практическим к нему интересом.
– Истфехом значит, решили заняться?
– Ага.
– И вот прямо, прямо сейчас?
– Ну, не прямо сейчас, – все-таки немного смутился Свидерский, – но ничего же нет. В брониках и шлемах с деревяшками стрёмно фехтовать. Кто-то сфотографирует, засмеют. А трофеев, что Шубин разрешил взять, не хватит. Только три стремные кольчуги дал. Не хватит.
– А что трофеев так мало? – Я удивился абсолютно непритворно.
– Так кто же знал, – посетовал Рома Чернов, соратник Артема по образующейся секте, тоже стрелок из его группы. – Прямо в кольчугах трупы топили.
– Артём, вот на хрена тебе сейчас доспехи? Тебе, чтобы одни базовые навыки поставить, сколько времени понадобится? Тебе сейчас в лучшем случае стеганка с маской нужна, а не доспех.
– Я занимался уже. – Свидерский снова оказался непрошибаем. – Чтобы доспехи собрать, тоже не один день нужен.
