открывался восхитительный вид. Когда я спросила, кто еще поедет, он уклончиво ответил, что никого, кроме меня, брать не хочет. Я была наивна и глупа, поэтому не придала этому никакого значения. Через полчаса мы уже подплывали к этому месту, и он не соврал: оно и правда было восхитительное. А когда мы поднялись на скалу, открылся невероятный вид – солнце опускалось за деревья, и небо покрылось кроваво-алым цветом.
Мы разговаривали о всякой ерунде, он открыл пиво и даже предложил плед, чтобы мне не было холодно. А затем неожиданно начал лезть с поцелуями. Я еще была девственницей, и даже для того, чтобы поцеловать парня, мне нужно было нечто большее, чем просто встретить вместе закат. Я ожидала, что он поймет, но поняла, что ошибаюсь, когда увидела, как он разозлился, а его глаза налились кровью. Он сорвал плед с моих плеч, бросил его на землю и кинул меня на него. Он был крупным парнем, и справиться со мной не составляло никаких проблем. Тогда я начала кричать и бить его руками, где смогла достать. Он не реагировал, и лишь казалось, что это его больше заводит. Его отвратительный слюнявый язык пробирался мне в рот, его руки хватали меня за бедра и грудь, его дыхание было настолько омерзительным, что я думала, что меня стошнит. Внезапно он весьма ощутимо ударил меня по лицу, так что посыпались искры и слезы из глаз. И тут я поняла, что поцелуями дело не закончится.
Словно оцепенев, я не могла пошевелиться и издать ни единого звука. Я была слишком напугана. Рывком он снял с меня льняные шорты и отшвырнул их в сторону. Трусики, не церемонясь, он сорвал, но не до конца, так, что их половинка осталась висеть у меня на ноге. Майку он не стал срывать и просто приподнял до самого подбородка. Одной рукой расстегивал ремень на шортах, а другой он начал входить в меня. От всего лишь двух пальцев я закричала так, как будто меня убивали. Отчасти это и было убийство. В тот момент среди мыслей о том, что он может со мной сделать, и страха, который обездвижил меня, я вдруг поняла, что никогда больше не буду прежней. Тот день был для меня одновременно последним днем жизни и моим днем рождения.
Он сплюнул себе на руку и смочил ею член. От страха я закрыла глаза и уже потеряла надежду на спасение. Он раздвинул шире мои ноги и рывком проник в меня. От болевого шока я ненадолго потеряла сознание. Затем от ощутимого шлепка по лицу я пришла в себя и смотрела, как это животное насилует меня и явно получает от этого удовольствие. Он что-то говорил мне, но я не слышала. Я была как у дантиста на приеме. Знала, что мне больно, и пыталась унести свое сознание куда-то далеко. Он насиловал мое тело, уничтожал мое достоинство и унижал меня. Когда он с силой вдавливал мою голову в землю, я гипнотизировала себя только тем, что это обязательно должно закончиться. Спустя минут десять, которые показались мне вечностью, так и произошло. Он предусмотрительно кончил на землю, встал с меня и надел штаны. Сквозь град слез я смотрела на него снизу вверх, боясь пошевелиться. Уже стемнело, и я не видела его лица, пока он не достал сигарету и не прикурил. Огонь от зажигалки осветил его лицо, на котором красовалась хищная и злая улыбка.
– Послушай, – сказал он, – мой тебе совет не раскрывать рот об этом. Я из очень богатой и влиятельной семьи. Если ты попробуешь заявить на меня в полицию, адвокаты моего отца сожрут тебя и твою семейку. Вы останетесь на улице без гроша. В лагере я тоже не советую никому говорить. Зная мою репутацию отзывчивого мальчика из хорошей семьи, тебя просто поднимут на смех и будут называть шлюхой. А если будешь молчать, в конце сезона подкину тебе деньжат. Уяснила?
– Да, – произнесла я спустя долгое молчание.
– Вот и славно. А вообще зря ты начала выкаблучиваться. Не сопротивлялась бы, и все прошло бы гораздо безболезненнее. Хотя, врать не буду, так мне понравилось больше. Не знал, что ты еще девочка.
– Угу. – Еле слышно я подала знаки жизни.
Еще какое-то время он смотрел на меня, словно волк на поверженную добычу, а затем подошел к краю обрыва, расстегнул ширинку и начал мочиться, насвистывая мелодию из рождественской песни.
С одной стороны, я была счастлива, что все наконец закончилось. С другой – режущая боль в промежности и чувство морально уничтоженной девушки толкнули меня на мысль подойти к краю скалы и сброситься с нее, навсегда уничтожив все то, что здесь случилось. Но когда я только об этом подумала, какой-то внутренний и мистический голос где-то в глубине меня сказал, что упасть должна не я. Не я виновата в том, что произошло, а следственно, и не мне умирать.
– Убей! – прошипел голос внутри меня.
Толком не контролируя свое тело, я приподнялась на локтях и обнаружила, что из влагалища по ноге течет кровь. Алая при свете луны жидкость завораживающе текла, оставляя позади себя сверкающий след. Я бесшумно встала, трусики скатились на ступню, и я зашагала в сторону Марка. Когда я была уже прямо за его спиной, то на секунду я засомневалась, но голос снова ожил и прогремел в моей голове:
– Он заслужил это! Убей!
Собрав остатки сил под насвистываемую им мелодию, я вытянула вперед руки и столкнула его вниз. Дальше все было как в замедленной съемке. Марк даже не успел ничего понять, как его тело с треском упало на камни внизу. Высота была небольшая, но этого хватило, чтобы его тело распласталось в причудливой позе на скалистых камнях. Когда я посмотрела вниз, то увидела, что он еще жив, но не может пошевелиться. Не помня себя и даже не надев шорты, я начала аккуратно спускаться вниз. Кровь текла по ноге, оставляя рубиновые капли на земле. Я уже не чувствовала ни боли, ни страха, ни даже унижения. Мне оставалось только закончить начатое.
Когда я спустилась и подошла к нему, то была поражена, как много крови вытекало из его тела. Он лежал на спине, и я не знала, насколько велика рана, но было понятно, что он не жилец. Я смотрела на него сверху вниз и заглядывала в его угасающие глаза. Он попытался что-то сказать, но льющаяся
