Я не успела докурить сигарету и допить весьма паршивый кофе, как с воем сирен и скрежетом шин подъехала машина «Скорой помощи». Навстречу ей кинулось несколько врачей. Задние двери машины раскрылись, и парамедики начали вытаскивать каталку. Бурая кровь лилась на землю, врачи спрашивали анамнез, а парамедики скороговоркой докладывали, что произошло с пострадавшим. И тут я заметила этот взгляд и мимику действующих лиц. Врачи понимали, что им уже не спасти пациента, парамедики понимали, что они не успели, а сам пострадавший напоследок затуманенным взглядом пытался насладиться звездным небом. Он не хотел внутрь. Он уже был не здесь и прекрасно понимал, что никакие действия не спасут его жизнь. Была бы его воля, он бы попросил их остановиться, дать ему закурить и позволить вдохнуть свежий воздух без пластиковых трубок, что уже торчали из его рта. Но это было не в его власти. Каждый делал свою работу. А сам пациент был всего лишь маленькой шестеренкой внутри огромного механизма последовательности. Когда за тебя берется вселенная, тут уж что ни делай, от тебя уже ничего не зависит.
Спустя полчаса я снова навестила Бена, он был там. Причем один.
– Как ты? – я спросила шепотом.
– Как будто вчера был День святого Патрика, – он еле заметно улыбнулся.
– Ну, хотя бы чувство юмора из тебя не выбили. Да и зубы на месте.
– Скажи, – он немного привстал на койке, – это же было самое незабываемое первое свидание в твоей жизни?
– Скажем так, – я сразу вспомнила тот случай, когда меня изнасиловали, – он входит в первую тройку.
– Боюсь даже спрашивать, какие были другие два.
– Уверена, ты бы не захотел знать.
– Тогда скажи, сколько лет я проспал, что мы, оказывается, уже женаты? – спросил Бен.
– А ты не помнишь? – я сделала серьезное лицо. – Мы вышли из ресторана, ты присел на одно колено и предложил выйти за тебя замуж. Еще говорил, как ты мечтаешь о детях, домике за городом, минивэне, и все время говорил о том, что желаешь познакомиться с моей семьей.
– А можешь найти тех ребят и попросить, чтобы они меня все же добили? – сказал он и натянул простынь на лицо.
– Да расслабься. Если бы я сказала другое, меня бы к тебе не пустили.
– А, тогда ладно.
– Что там у тебя с головой? – спросила я.
– Не знаю еще. Врач сказал, что скоро придет и все расскажет. Слушай, насчет тех ребят, – он начал говорить, а затем запнулся.
Я понимала, что сейчас он начнет что-то придумывать, и решила облегчить его долю.
– Бен, отдохни пока. О’кей? Если захочешь сказать, говори. Если нет, тогда мы в расчете.
– Ты о чем?
– М-м-м, – вот и сложный выбор. С одной стороны, я могу сказать ему, что кто-то подоспел на помощь и спас нас. С другой – мне придется объяснить ему, что я, хрупкая девушка, вырубила двух здоровых мужиков, угнала машину и доставила его в больницу. – Ты хоть и повредил голову, но должен же понимать, что это не они тебя в больницу привезли.
– А, это. Да, – он закусил нижнюю губу: – То есть ты не спрашиваешь почему, а я тебя не спрашиваю как. Так?
– Именно. Во всяком случае, не сейчас, – сказала я и дотронулась до его ноги.
– Хорошо. Сейчас я и правда плохо соображаю. Кстати, в какой мы больнице?
– Нортуэстерн Мемориал. Она была ближайшей.
– Твою мать, – простонал он.
– Что такое?
– Сколько прошло времени с того момента, как ты отдала им мои документы?
– Минут тридцать-сорок примерно.
– Ким, это прозвучит сейчас настолько ужасно, что мне самому тошно, к тому же я какой-то частью мозга, который еще цел, понимаю, что, видимо, я тебе жизнью обязан, но я попрошу тебя сейчас уйти.
– Ты женат и твоя жена тут работает? – лишь эта мысль проскользнула у меня в голове.
– Хуже, – он по-прежнему лежал с закрытыми глазами. – О том, что я тут лежу, уже оповестили мою чертову семью, и они сейчас едут сюда. А теперь поверь, что столкнуться с моей матерью сейчас гораздо хуже, чем перенести операцию на сердце без наркоза. Плюс придется объяснять, в чем дело, и все такое, а я даже не знаю, что сказать.
– Знаешь, ты редкостный мудак, – сказала я, поддавшись эмоциям. – Я тебя привезла сюда с пробитой головой, и ты понятия не имеешь, во что мне это встало. Даже не представляешь! А сейчас я должна бросить тебя тут одного, понятия не имея, что с тобой, лишь для того, чтобы твоя мамочка не увидела тебя с такой простолюдинкой без королевской крови, как я. И я даже не спрашиваю, какого черта эти верзилы поджидали тебя в том переулке, а ты и не спросишь, причинили ли они мне вред. Знаешь почему? Потому что ты чертов эгоист, которого заботит только то, что о нем скажет мамочка. Надеюсь, она тебе принесет свежие штанишки, так как эти ты, видимо, уже намочил.
