Рожденная огнем

Бэрронс заткнул меня, бросив кипу одежды: перчатки, шарф и толстую куртку-бомбер[16]. Он всегда готов ко всему.

Охотник раздраженно зафыркал в моем сознании. «Убери его знаки. Раздражают».

Я поразилась тому, что его голос звучит в моей голове. Мясо Невидимых убивает все чувства ши-видящих, пока кайф не выветрится. Я считала, что не смогу мысленно с ним общаться.

«Не ты способна слышать. Я обладаю силой быть услышанным, – пророкотал он. – Сотри знаки».

«Я подумаю об этом», – солгала я, заправляя перчатки в рукава и тщательно наматывая на шею шарф.

Его веселье проникло мне в голову и защекотало изнутри, и я внезапно осознала две вещи: Охотник знает, что я вру, и его ничто не сдерживает. Он притворяется.

«А были случаи, чтобы знаки действовали?»

«Меня невозможно удержать. Все зависит от выбора. Пусть твои сородичи прекратят стрелять в нас. Мы безвредны. Знаки бесят. Удали их».

Охотник сделал два маленьких шажочка из стороны в сторону огромными массивными задними ногами, демонстрируя нетерпение.

«Если они не действуют, то чем бесят?» – спросила я.

«А тебе нравятся эти красные полосы в волосах?»

Я не удержалась и фыркнула, и Бэрронс странно взглянул на меня.

«Тщеславие?»

«Они искажают зрение. Не унижайте нас. Иначе мы унизим вас, и вам это не понравится».

У меня не было ни малейшего желания выяснять, как Охотник может унизить человека.

– Чтобы отправиться в путь, мисс Лейн, нужно вначале оседлать «транспортное средство», – сухо бросил Бэрронс.

– Я, кажется, совсем недавно демонстрировала свое понимание этой последовательности, в магазине, – так же сухо ответила я. – Он говорит со мной. Разве ты не слышишь?

«С этим не общаюсь даже я, – пробормотал Охотник в моем сознании. – Есть двери. У него их нет».

«Что ты имеешь в виду?»

«Я сказал».

«А?»

«Я не уточняю, не разъясняю, не детализирую. Открой свой крошечный разум. Если ты не можешь увидеть, ты не заслуживаешь видеть».

Я закатила глаза: неудивительно, что Король Невидимых питал особую симпатию к этим созданиям. Общались они в одной манере.

Бэрронс резко мотнул головой влево, его глаза сверкнули, как бриллианты. Он перекусил, и теперь его массивное тело гудело, как под напряжением. Я уже предвкушала, как прислонюсь к нему, оседлав Охотника.

Раз уж я не могу использовать свое чутье ши-видящей, чтобы определить, правду ли говорит Охотник, я прислушалась к интуиции, шагнула вперед и провела затянутой в перчатку ладонью по ледяной шкуре, стирая с его кожи мерцающий символ.

– Какого хрена ты это делаешь? – вскипел Бэрронс.

– Он сам решил быть здесь. Он нам не навредит.

– Потому что он тебе так сказал? И ты ему поверила?

Я знала куда больше. Я понимала, что если я сотру символы, желание Охотника сотрудничать станет куда более горячим. Возможно, он даже подразнит меня парочкой древних секретов мироздания, поскольку мне безмерно любопытно, что может быть там, в великом «после». С тех пор, как я вошла в Белый Особняк – безграничный приют бесчисленных чудес, – начала подозревать в себе наличие цыганской крови. Если – нет, не если, а когда – наши проблемы наконец завершатся, я собиралась отправиться с Иерихоном Бэрронсом в исследовательскую экспедицию. По всем мирам.

Этот Охотник был горд, надменен и привык к полному отсутствию всяческой власти над ним. Он не воспринимал самого значения слова, ему приходилось дробить его в сознании на части, как Королю Невидимых приходилось разбивать себя на осколки, чтобы ходить среди людей. Я даже не уверена, что он жил в том смысле, который мы вкладываем в это слово, разве что сияющие ледяные метеоры или звезды можно назвать живыми. Знаки не сдерживали его. Они были назойливыми мухами на шкуре и оскорбляли его до самой сути.

– Поверь мне.

Он молча уставился на меня и какое-то время стоял не шевелясь, если не считать крошечного мускула на скуле, который пустился в пляс.

После долгой паузы он наконец обронил:

– Под вашу ответственность, мисс Лейн.