Рожденная огнем

требовало прежнюю Дэни – если бы она была такой, как раньше, я бы не чувствовала себя так ужасно из-за того, что погналась за ней в ту ночь.

Танцор прав. Мое отрицание «Джейды» пропорционально тому, насколько я виню себя, и, как правильно он сказал, все это не имело никакого отношения к ней, зато было прямо завязано на мне.

Проблема заключалась в том, что мы не получили ни предупреждения, ни времени на адаптацию. Дэни жила с нами, а через несколько недель ее не стало, а вместо нее появилась некая женщина – на пять лет старше и совершенно иная, да к тому же, возможно, с альтернативной личностью.

Я знала только то, что желаю вернуть Дэни и не выношу ту, которая ее у меня отняла, – новую Дэни. Это было как удар в живот, и я среагировала инстинктивно, от боли и горя.

А здесь и сейчас, с якорями в виде ясности ума, силы и энергии от наркотической плоти Невидимых, я могла отделить свои чувства от ситуации и воспринять ее более ясно.

Я не имею права отрицать «Джейду». Нравится мне ее личность или нет, но это Дэни.

Она вернулась, всеми правдами и неправдами сражаясь бог знает с чем на протяжении пяти с половиной лет, и все ради возвращения в единственный известный ей дом, и когда наконец сделала это – никто из нас не поприветствовал ее и не был рад ее видеть. Ее тяжело доставшееся возвращение стало величайшей ошибкой.

Если Дэни живет в ней подавленной личностью, наши действия непростительны. Но если она действительно является сейчас собой? Вдвойне непростительно. Мы все изменились. Даже моя мать. Но у нее есть скала в лице Джека Лейна, с которым можно разделить тяжелую ношу и утихомирить боль. А что есть у Дэни? И было ли хоть что-то?

Глядя на Дэни, сидящую за столом, я вздохнула. Наверное, я действительно смотрела на нее впервые с тех пор, как она вернулась.

Дэни «Мега» О’Мелли.

Совсем взрослая.

И точно такая же красавица, какой я раньше представляла ее в будущем. Сливочно-белая ирландская кожа, слегка припорошенная веснушками, длинные рыжие волосы, стянутые в высокий хвост кожаным шнурком, мальчишеские черты лица одновременно стали резче и мягче, сложившись в идеальное, точеное, потрясающее лицо.

На этот раз, однако, рассматривая ее, я искала Дэни в Джейде без сожаления, что не вижу чего-то прежнего, сосредоточившись на тех аспектах, которые до сих проглядывали в ней.

Сильная. Черт, она всегда была сильной, но теперь в особенности.

Умная. Да – острый ум сверкал в ее изумрудных глазах, прищуренных над высокими лезвиями скул.

Внимательная. Да, ее глаза даже сейчас сканировали комнату, оценивая нас, ничего не упуская. На миг ее взгляд задержался на моих «мелированных» волосах. Дэни наверняка расхохоталась бы. Мы с ней шутили бы о том, что стоит добавить к образу ирокез. Джейда всего лишь отметила факт и вернулась к наблюдению. Как и я.

Верная. Она сидела в этом аббатстве, тренируя ши-видящих, в то время как предыдущая Грандмистрисс не желала этого делать.

Воительница. Как и наша Дэни, она патрулировала улицы, без устали убивая врагов. Как и Дэни, она сражалась за то, во что верила.

Я предложила ей улыбку. Оказалось совсем несложно. Это была Дэни. Она здесь. Она выжила. Ведь мы могли окончательно ее потерять. Но мы не потеряли. Я отыщу способ полюбить и эту ее версию тоже. И, возможно, однажды, я смогу увидеть в ней больше, чем просто девочку, которую знала раньше. Танцор напомнил, что она вернулась совсем недавно. Солдату, который вернулся с фронта, требуется время для декомпрессии от кошмара. Солдат, который видел жестокий бой, буквально напичкан триггерами[27]. Я знаю это по себе – после изнасилования я тоже ощущала себя абсолютно беспомощной. Я также знаю, что каждый раз, когда чувствую, что вот сейчас триггер может приблизиться, я тут же захлопываюсь изнутри.

– Джейда. – Я вложила в выбранное ею имя всю теплоту, на которую была сейчас способна.

– Мак, – холодно отозвалась Джейда. Так же как Риодан и Бэрронс, она не стала комментировать мою видимость. Этих людей сложно удивить. Она посмотрела мимо меня, и ее лицо застыло – словно из заледеневшей она превратилась в каменную статую.

– Джейда, – радостно сказал за моей спиной Танцор. – С возвращением!

Я почувствовала себя величайшим в мире дерьмом. То единственное, чего никто из нас не сказал, Танцор выпалил сразу же. Он сказал нормальную, хорошую фразу, ту самую, которую она скорее всего и больше всего хотела услышать. На его фоне мы, все остальные, выглядели монстрами.

Лицо Джейды снова оживилось – насколько возможно в нынешней ситуации:

– Спасибо. Приятно вернуться домой.

Нормальный доброжелательный ответ. Больше, чем кто-либо из нас от нее получал.

– Могу себе представить, – поддержал разговор Танцор. – Хотя, вообще-то, не могу. Понятия не имею, что ты пережила, но ты надрала там всем