Ты из детей Оленя. Так ли, гость?» Но гонец отодвинул рог в сторону. Никто не проронил ни слова, пока, наконец, отдышавшись, он не произнёс:
«Приветствую и я вас, дети Лесных волков! Ваш рог не для меня — В мои уста сегодня не прольётся Ни капля мёда, ибо мне наказ Был дан такой: “Ты, Эльфхере из Гартингов, не смей Задерживаться ни в одном из залов. Лишь вести передашь – и тотчас дальше Беги, пока не кончится твой путь”. О, дети Волка, вот и знак! Скажите, Вы верите ему? Здесь с четырёх сторон Расщепленная грозная стрела. Концы её окрашены не охрой — Кровью и середина прожжена огнём. А с ней принёс я пламенное слово: “О, Вольфинги из Средней Марки! Вы, Увидев знак войны, то днём иль ночью Случится, – бросьте всё, и в битву Скорее снаряжайтесь, чтоб наутро Покинуть дом свой и в три дня пути С подводами, скотом, оружием и прочим, Что пригодится воину, достигнуть Пределов южных леса Бранибора. Велик народ, что движется на Марку, Жилища их в земле далёкой, тёмной, Язык – чужой язык*, никто не может Из нас понять слова, что произносят Уста врагов. Колонны их стройны И многочисленны. Не медлите с подмогой!”» Произнеся это, гонец протянул вверх руку, показывая всем обгорелую и окровавленную Стрелу Войны. С минуту он стоял так под пристальными взглядами всех собравшихся в зале, а затем, продолжая держать в руке знак войны, развернулся и вышел, и никто не попытался его задержать. После его ухода некоторое время всем казалось, будто стрела ещё висит над головами живых и над вытканными на шпалерах воинами. Все знали, что сулил этот знак. И тогда Тиодольф вымолвил:
«Вперёд, о, дети Вольфингов! Вперёд! Пусть будет слышен наш военный клич! Пусть будет слышен рог морского зверя! Пусть он зовёт нас в бой! Поторопитесь — Готовьтесь к битве, собирайтесь в путь. Оставьте и поля, и пашни – впредь Заботой женщин станет урожай.
