– Господин благородного народа воинов, если можно, я посоветовал бы тебе, не откладывая больше, отправиться в город. Мы сейчас слишком близко к Розовой долине, и нас самих собралось очень много. Когда же мы сделаем следующую остановку, ты обратишься с речью к тем, кто последними пришёл из Серебряной долины. Они разговаривают на том же языке, что и ваши родичи, а мы, жители Розовой долины, по большей части разговариваем на другом языке, только в моём доме язык передавался от отца к сыну.
– Хорошо, – согласился Божественноликий, всё ещё разглядывая несчастных, присевших или прилегших на траву отдохнуть. Юноше казалось, что воспоминания о прошедших днях ещё преследуют некоторых из них – они повесили голову, и из их глаз на щёки стекали слёзы. Но другие, те, кто бежал из Серебряной долины раньше, не съёжились, как большинство, а шагали взад-вперёд, как звери в клетке, хотя на лице одного из них тоже были видны слёзы. Божественноликий взял себя в руки и обратился к отряду:
– Сейчас мы слишком близко к нашим врагам из Розовой долины, а потому не можем дальше отдыхать здесь. Нас слишком мало, чтобы противостоять им в бою. Мы снова придём сюда с войском после того, как те, кто нашёл у нас защиту, поведают нам всё, что смогут. Назовём же этот утёс Крепостью беглецов, пусть он будет нам памятной вехой, когда мы отправимся в Розовую долину.
Воины Дола мягко попросили беглецов подняться и отправиться вместе с ними в путь: к этому времени все уже собрались. С охоты пришли четверо воинов и принесли добычу, что было очень кстати – появилась еда на вечер или на следующее утро, ведь гости съели всё, что было припасено.
Ждать не стали, а сразу же отправились в сторону дома. Божественноликий попросил Даллаха идти рядом с ним и расспрашивал его о Розовой долине и смуглолицых. Даллах рассказал, что их было не то чтобы много, они, скорее, были самоуверенны. Было же их всего не более восьми сотен воинов. Женщин же их рода с ними не было, но смуглолицые возлежали, когда хотели этого, с женщинами из числа захваченных ими жителей долины и зачинали от них детей. Женщины рожали им, и все или почти все дети рождались отцовской крови. Из новорождённых мальчиков они по большей части воспитывали, а девочек сразу же убивали. Кроме женщин-невольниц, они владели и женщинами, которых приводили из походов, что небольшими отрядами совершали на Равнину, нападая там на путников. Некоторых наложниц, впрочем, они покупали в городах Запада.
Что же до числа жителей Розовой долины, её природных жителей, то Даллах сказал, что их около пяти тысяч. Несколько тысяч из них подходят для того, чтобы держать оружие, если, конечно, им хватит на это мужества, а его-то у них и недостаёт. Когда же Божественноликий начал подробно расспрашивать его, Даллах сказал, что, по его мнению, невольники нападут с тыла на своих хозяев, если случится битва.
Даллах рассказал, что народ Розовой долины прежде, до порабощения, был мирным и дружным народом. Но смуглолицым доставляет удовольствие сеять раздоры между невольниками, а потом разрешать их мечом и щитом или ещё как. А побеждённых, кроме серьёзно раненных, они бьют плетьми, или увечат, или даже убивают, словно соревнуясь друг с другом. Даллах поведал юноше и множество других печальных историй, какие не стоит и пересказывать, так что военный вождь шёл печальный и сердитый, сжав зубы и положив руку на рукоять меча.
Так они шли, пока не наступила ночь, и знаки, которые отряд оставлял на своём пути до Крепости беглецов, стали почти неразличимы. Тогда, выставив необходимую стражу, сделали привал в одной маленькой долине. Так как теперь они были уже далеко от Розовой долины и числом превосходили те мелкие отряды смуглолицых, что могли здесь оказаться, то зажгли костры и приготовили дичь, порадовав беглецов, а затем легли спать посреди дикого леса.
Когда наступило утро, отряд сразу выступил в путь. Жители Дола радовались обратной дороге, но радости беглецов не было предела. Большинство из них всё ещё не могли чувствовать себя спокойно и считали каждую минуту, дожидаясь прихода в Дол. За этот день они надеялись проделать большую часть пути, хотя и вышли только вчера вечером.
Как бы то ни было, в полдень остановились на отдых. Божественноликий попросил Даллаха помочь – вождь хотел произнести перед беглецами речь, и, в первую очередь, переговорить с теми тремя, которые уже давно сбежали из Серебряной долины. Даллах привёл беглецов к Божественноликому. Оказалось, что хотя они и могли разговаривать с вождём на его языке, но в лесу в одиночестве они так редко говорили, что, по крайней мере, сначала из них нельзя было вытянуть ни слова.
Беглецы рассказали, что скитаются по лесу уже более девяти лет, а потому мало знают о том, что происходит в их родной долине в последнее время. Впрочем, они подтвердили поведанное Даллахом о смуглолицых. Они сказали, что смуглолицые находят удовольствие в лицезрении мучений и унижений. Они даже полагали, что смуглолицые могут оказаться и не людьми вовсе, а троллями. Беглецы рассказали также, что с тех пор, как они поселились в лесу, они убили немало врагов, поджидая их при случае в засаде, и что в этой войне они уже потеряли двоих из числа своих товарищей. Когда Божественноликий спросил, каково, по их мнению, число смуглолицых, беглецы ответили, что считали их ещё прежде, чем те ворвались в Розовую долину. Тогда, если они всё верно помнят, смуглолицых было около трёх тысяч человек – все воины. Менее одной тысячи напали на Розовую долину, некоторые из них погибли, а сколько ещё ушло в диколесье в числе небольших отрядов, никто не знает. Число же смуглолицых в Серебряной долине не уменьшилось, так как спустя два года после того, как рассказчики сбежали в лес, в Серебряную долину прибыло ещё три отряда или племени смуглолицых по триста шестьдесят человек каждый. С их приходом жестокости и унижения в долине во много раз увеличились, и невольники начали умирать ещё чаще. Это заставило смуглолицых выйти за пределы Серебряной долины, потому они и напали на Розовую долину. Когда вождь спросил, сколько исконных жителей ещё могло остаться в Серебряной долине, лица беглецов помрачнели. Казалось, беглецы чрезвычайно разгневались. Они ответили, что хотели бы надеяться, что те, кто не был убит во время войны, все уже были мертвы, но они боялись, что там оставались ещё живые, и среди них, возможно, было
