— Род деятельности? Ночная бабочка, — вырвалось у меня невольно. — Во всяком случае, мне так показалось. Размалеванная кукла.
— Живет в ближайших домах?
— У меня нет данных.
— Вспомните, что вы видели.
И тут я сделала то, чего никогда себе не позволяла: стала выдвигать предположения.
— Наверняка из дома выскочила! — вырвалось у меня.
— Почему вы так решили?
— На ней стоптанная домашняя обувь и застиранная футболка. Накрасилась, а переодеться не успела. Кто-то позвал ее…
— Великолепно! — удовлетворенно кивнул Фауст. — Это я и хотел услышать. От вас.
Не знаю, может, я на самом деле чувствительна к похвале. Одобрение Фауста мне было приятно услышать. Оно подействовало на меня как плитка шоколада, если я позволяла себе съесть кусочек. У меня даже настроение улучшилось.
— Что мне теперь делать?
— Ждите. И будьте готовы… — В очках Фауста блеснул случайный отсвет.
— К чему? — попыталась я уточнить.
Он повернулся, чтобы уйти.
— И это все? — спросила я его в спину.
Фауст повернул голову:
— Буду нужен — зовите.
— Как звать?! — спросила я не лучше последней дурочки. — Звонить? Так у меня нет номера вашего телефона.
— Как звали сейчас, — сказал он и скрылся в темноте, за кустами.
По дороге домой я купила шоколад и красное вино. А поднявшись в квартиру, переоделась в старую пижаму и уютно устроилась в кресле с томиком легенд о Фаусте.
Про Фауста в черных очках я старалась не думать.
Среди ночи я внезапно проснулась от чувства, словно меня что-то зовет. Голос звучал во мне, я слышала его всем телом. Мне срочно нужно было туда, на то самое место… Желание оказаться там, на пустыре, было слишком сильно. Ничего кроме этого желания я не замечала, не понимала, не чувствовала. Я знала только одно: прямо сейчас мне нужно было туда. Меня звали. Мне хотелось оказаться там любой ценой. Сейчас.
Дальше в памяти сохранились лишь отдельные картинки, словно осколки витража: помню, что еду в такси на переднем сиденье; помню, что смотрю перед собой на дорогу, на мелькающие за окном окрестности. Помню, как внезапно в лобовом стекле вспыхнули фары встречного автомобиля, ослепив меня… Тут же меня скрутила неведомая сила, и я почувствовала, что теряю волю. Мне нужна была помощь, но помощь ждать было неоткуда. Воли, чтобы противостоять неведомой силе, тоже не осталось. Разума не осталось. Ничего не осталось. Меня охватили тоска и страх. И только мой слабый голос едва различимо пробивался сквозь леденящий страх: «Помоги мне, Фауст. Помоги мне… Мне плохо… Фауст, помоги… Фауст…»
Но скоро голос, зовущий меня, поглотил, задушил мои слабые попытки сопротивляться — больше я ничего не хотела. Только скорее оказаться там, где меня ждали…
Дальше — провал. Вот я уже не в такси, я видела то место. Я шла туда… Взгляд отмечал тонкие красно-белые полоски, огораживающие кусок земли… Но мне было все равно. Что-то звало меня… И я шла на зов. Я всей душой тянулась туда. Я почти была там…
И вдруг я ощутила всей кожей, как оно приближается ко мне. Я не видела, что это, но явственно чувствовала нарастающий порыв ледяного ветра. Нечто приближалось медленно и неотвратимо. Однако страха не было. Голос, зовущий меня, заглушал все мои чувства. И хотелось только одного: чтобы все поскорее закончилось. То, что призывало меня к себе, было уже совсем рядом.
«Скорее… Скорее… Возьми меня… Я открываю себя, вот моя шея… Я жду тебя…»
Оно приближалось, огромное и сильное, чтобы забрать меня…
Меня ослепила яркая, как взрыв, вспышка. Обжигающая боль пробила шею. На глаза упала тьма. В ушах паровозным гудком взорвался вой… И так же внезапно пропал. Исчез, как будто его и не было…
Очнувшись, я поняла, что лежу на спине, надо мной склонился Фауст. В его черных очках я видела свое отражение. В основании шеи ощущалась дикая боль, кожа горела, как от ожога.
Я притронулась к шее: пальцы ощутили словно обожженную поверхность. Крови не было, и шея осталась цела. Только очень болела.
— След останется, — сказал Фауст.
Наконец-то я смогла отчетливо увидеть место, в котором находилась. Да, та самая площадка. Не приди мне на помощь Фауст, то Копылов бегал бы утром вокруг моего тела, а коллега-эксперт писал бы заключение.
Я чувствовала, что плечи мои покоятся на руке Фауста. Хорошо и надежно было лежать так…. Если бы еще какое-то время я могла делать вид, что не
