Милевича зпт человек абсолютно надежный тчк Энгельгард».
2
Начальник лодзинского сыскного отделения коллежский секретарь Влодарский оказал столичным сыщикам самый радушный прием. Сначала накормил, напоил и только потом позволил заняться делами.
— Что вам сказать за Песецкого? Я его почти не знаю. Пан Песецкий мне лично хлопот никогда не доставлял. Он в Лодзе, да и вообще в крае, последние лет двадцать не работал. Предпочитал гастролировать. Так что его подвиги помнят только наши самые старые сотрудники. Но все равно из поля зрения мы его старались не выпускать, все-таки знаменитость. Медвежатник-ас. Любой сейф открывал на спор за десять минут. Замечу: без динамита и ацетилена. Когда Ежи обратился в губернское правление с ходатайством о выдаче заграничного паспорта, оттуда, как это и предусмотрено инструкцией, к нам поступил запрос: нет ли препятствий к выдаче такового со стороны сыскного отделения. Ну, я Песецкого и вызвал, для профилактической беседы, так сказать. Явился он ко мне. Гляжу, а он по виду не бывший каторжник, а купец первой гильдии. Одет по последней моде, из кармана цепочка золотая с палец толщиной свисает, на руке перстень с бриллиантом карат в двадцать. Я уже стал разыскные циркуляры вспоминать, думал, где же Ежи банк успел подломить, но он меня успокоил. Наследство, гаденыш, получил! Да какое! 500 тысяч фунтов стерлингов! Ежи мне и документы показал. У него, оказывается, дядюшка-миллионщик жил в Канаде, и Песецкий у этого дядюшки единственный племянник. Дядя умер, не оставив завещания, его адвокаты нашли Ежи и сообщили радостную весть. Деньгами снабдили на дорогу и на расходы и просили срочно прибыть в Лондон для оформления наследства. Скажите мне, почему всяким разным Песецким везет, а нормальным людям нет? У меня вон тетка недавно умерла и оставила мне салоп, молью еденный, пятьдесят рублей денег да медный самовар. А я государю нашему двадцать лет отслужил!
— Дело в том, Витольд Зенонович, что размер наследства ни от чина, ни от выслуги лет не зависит. Я вот уже четверть века служу, а наследства вообще никогда не получал, да и не получу. Некому мне наследовать. Ну, спасибо вам за хлеб, за соль, за чай, за сахар, и иже с ними, но вынужден вас немедленно покинуть. Иван Иванович, — обратился Кунцевич к Керберу, — вы во Франции бывали?
— Откуда мне? Я до сего дня далее Ямбургского уезда не выезжал.
— Тогда спешу вам сообщить: Франция чудесная страна, и скоро вы убедитесь в этом лично.
Через три дня чиновник для поручений Санкт-Петербургской сыскной полиции сидел в удобнейшем кресле в самом роскошном номере «Гранд- отеля».
Герцог Виттенштольский, попыхивая сигарой, расположился напротив:
— Жаль, очень жаль, что господин барон не смог прибыть лично.
— Дела-с, ваше светлость.
— Да. Все-то мы крутимся, все мы вертимся, бежим куда-то, несемся. А жизнь меж тем уходит, как песок сквозь пальцы.
Сидевший в углу комнаты неприметный мужчина в потертом костюме-тройке отложил лупу и негромко кашлянул в кулак, привлекая внимание.
— Да, Генрих? — обратился к нему герцог.
— Отпечаток пальца на манускрипте полностью идентичен отпечатку на папирусе из ларца.
— Благодарю вас, Генрих. Будьте любезны, оставьте нас с господином Милевичем.
Генрих с поклоном удалился.
Герцог встал, подошел к вделанному в стену сейфу и достал оттуда несколько пачек банкнот.
— Вот, здесь двадцать шесть тысяч франков, извольте написать расписку.
Кунцевич несколько секунд колебался.
— Кхм. Десять тысяч рублей по курсу будет двадцать шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть франков.
— Да? Пардон, я обсчитался. — Герцог вытащил из сейфа еще одну пачку. — Пожалуйста.
Тщательно пересчитав деньги, Кунцевич заскрипел пером.
— А вы не знаете, где ваш хозяин раздобыл манускрипт?
— Он подробно не рассказывал. Говорил, что купил по случаю.
— Скажите, а не покупал ли господин барон вместе с манускриптом карты?
— Карты?
— Ну да, карты, тоже нарисованной на папирусе и скрепленной таким же отпечатком.
— Не знаю, я, во всяком случае, подобной карты у него никогда не видел.
— Жаль, очень жаль. Вы как, временем располагаете?
