Ольга повернулась и посмотрела на мужа. Недавно он коротко постригся, и многие утверждали, будто это его молодит. Она послушно повторяла то же самое вслед за всеми, но в душе считала, что новая прическа делает лицо Игоря проще и грубее.
Муж сосредоточенно глядел перед собой, и Ольге вдруг показалось, что если он скажет что-то или попробует улыбнуться, его каменное лицо треснет, рассыплется на миллионы осколков. Стало страшно, захотелось коснуться его руки, лежащей на руле, убедиться, что она теплая и живая. Или хотя бы сказать что-то, о чем-то попросить…
Только как просить человека, который тебя ненавидит?
Игорь делал вид, что не замечает ее взгляда. Не отрываясь от дороги, протянул руку к полочке слева от себя и взял электронную сигарету. Последние полгода он пытался бросить курить. Собственно, уже бросил, однако тяга никуда не делась, и чтобы как-то притупить ее, приходилось сосать леденцы, покупать ириски и семечки. Это почти не помогало, выручал лишь электронный суррогат.
У самой Ольги, которая перестала курить пять лет назад, во время первой беременности, это получилось на удивление легко, и с тех пор желание взяться за сигарету не возвращалось. Хотя, если вдуматься, это было противоестественно: бывшие курильщики часто закуривают в стрессовых ситуациях.
Она откашлялась и сказала:
— Это как-то странно, да?
— Что именно? — откликнулся муж.
— Ты же понял. Почему здесь радио не работает? Эта дорога…
— Перестань, пожалуйста. — Игорь раздраженно сморщился и вытащил сигарету изо рта. — Не ловит и не ловит.
— Все началось, когда мы сюда свернули. Может, не надо было…
— Что значит — не надо? — Он опять не дал ей договорить. — Как ты себе это представляешь? Ты что — не видела знак объезда? Видимо, там дорогу ремонтируют.
— Мартыновы каждое утро ездят с дачи в город на работу. — Ольга старалась говорить спокойно и рассудительно. — Почему они ничего не сказали нам про объезд? Да мы и сами только вчера тут проезжали, никакого ремонта не было.
— А теперь, значит, есть!
— Его в воскресенье затеяли?
— Слушай, чего ты добиваешься? Может быть ремонт, авария, бог знает что! Был знак объезда — я свернул!
— Не кричи, пожалуйста. Я просто беспокоюсь, потому что…
— А ты вечно беспокоишься! Беспокоишься сама и выносишь мозг мне! Почему из всего обязательно нужно делать проблему, нервничать, плакать, пить таблетки… Ах ты, зараза!
Игорь поздно заметил яму и резко вывернул руль влево, чтобы ее объехать. Машину тряхнуло, что-то глухо ударило о днище. Он снова выругался.
— Ладно, забудь. Я просто… Забудь, — дрогнувшим голосом повторила Ольга и отвернулась к окну.
Оказывается, пошел дождь. Не летний — шумный и радостный, а по-осеннему нудный, обещающий лить и лить, пока все вокруг не пропитается подвальной сыростью.
Выходные на даче у Мартыновых были плохой затеей. Как и все прочие попытки реанимировать их брак. Когда они поженились, невозможно было вообразить себе этот их диалог. А теперь Игорь едва терпит ее присутствие. Недавно Ольга узнала, что время от времени он видится с первой женой. Она прикусила губу, чтобы не расплакаться.
— Скоро выберемся обратно на шоссе, и все будет нормально. До города километров двадцать. Потерпи.
Муж произнес это неожиданно мягко, совсем не так, как они разговаривали теперь — отчужденно, сухо, словно малознакомые люди. Короткая фраза вызвала в памяти прежние долгие беседы, и плакать захотелось еще сильнее.
— Прости меня, — вырвалось у нее.
— За что, Лека? — Ласковое прозвище тоже было эхом далекого прошлого, и слезы, которые больше не получалось сдерживать, потекли по щекам.
— Я… сделала тебя несчастным. Увела у подруги, лишила Катю отца, и теперь девочка тебя знать не хочет. А сама так и не сумела родить тебе ребенка.
— Перестань, не нужно этого, Оля, — попросил он. — Все прошло.
«Не сказал, что это неправда, — машинально отметила Ольга, — не сказал, что любит». Ей вдруг захотелось говорить и говорить ему, какая она гадкая, как много боли ему причинила. Говорить лишь затем, чтобы он в ответ принялся это отрицать. Может, они поговорили бы по душам, и все стало как прежде…
Ольга не считала себя плохим, подлым человеком. Она хотела, чтобы все было правильно и никто не страдал из-за того, что она делает. Ее мучила
