Дом стоял в нескольких футах от серо-зеленой палатки и, наклонившись, глядел со склона вниз. Теперь он молчал.
Вглядываясь сквозь скрывающую его зелень и нащупывая дрожащими ногами уже знакомые ветви, Люк начал спуск. Чтобы не сорваться, он старался смотреть себе под ноги, а не на землю.
– Дом! – позвал он. – Дом! – Ответа не было, но он продолжал спускаться с ветки на ветку. Его голос казался слабым и нелепым. С трудом находя ногами очередную опору и прижимаясь к стволу всем телом, Люк спускался как напуганный слепец, пытающийся слезть с высокой лестницы. Дрожащий от страха и возбужденный адреналином. Все ниже и ниже, ветка за веткой, пока не повис на руках и не свалился на каменистую почву.
Иглы боли пронзили ноги. Он потерял равновесие и упал головой вперед, ударившись лицом о шишковатый корень, торчащий из земли. Внезапная боль отрезвила его и разозлила. Он встал на колени. Поднялся на трясущиеся ноги, ослабшие от напряжения.
Его взгляд метался по сторонам, в поисках того, что он не хотел видеть. Длинное существо, которое он себе представлял. Черное, идущее размашистым шагом. С влажной ярко-красной пастью.
Но он увидел лишь неподвижную палатку и Дома. Тот вернулся к ней, но все еще оглядывался через плечо. На вершине, вокруг палатки была лишь каменистая почва, серо-черные валуны, темный мох, бледно-желтый лишайник да несколько маленьких, тянущихся к небу деревьев. Фила на холме не было. Небольшая кучка собранных дров валялась у ног Дома, будто тот только что бросил их.
Собственное дыхание оглушило Люка. Пот, смешиваясь с каплями дождя, затекал в глаза. Взгляд смазался, глаза метались по сторонам, пытаясь увидеть худшее. Ему хотелось кричать и бежать куда угодно. Паника захлестнула. Он закричал что-то, чтобы прочистить мозги. Потом заставил себя замереть и успокоиться.
Зрение прояснилось. Угол обзора расширился. Он быстро пришел в себя. И тут на него налетел Дом.
Люк увидел, что того трясет, а глаза у него, как у сумасшедшего. Из раскрытого красного рта доносилось нечленораздельное поскуливание, вперемешку с судорожными вздохами.
Дом вцепился в него, как утопающий. Схватил Люка за куртку, потом поскользнулся и повалился на бок, увлекая его за собой. Они лежали и барахтались на твердой земле, не в силах расцепиться, потому что побелевшие руки Дома мертвой хваткой сжимали куртку Люка. Тот почувствовал, как затрещала в подмышках ткань.
– Дом, – пробормотал он. – Дом, отпусти. – Но Дом повис на нем, будто Люк был спасательным плотом в черной воде. Словно, не желая тонуть в одиночку, вцепился в единственную доступную, безопасную и надежную вещь.
– Отпусти! – заорал Люк прямо Дому в лицо. Но тот, захныкав, лишь проскулил:
– Он исчез. Его забрали… забрали…
Люк обхватил грязную голову Дома руками и, сжав ее, закричал:
– Отвали! Отвали от меня! – сминая это безумное, с выпученными глазами лицо. Руки, вцепившиеся ему в грудь, обмякли и отпустили. Дом лег на бок и закрыл грязными руками лицо.
Люк с трудом встал на ноги и разгладил вытянутую спереди куртку. Нащупал в кармане брюк маленькую овальную форму сложенного перочинного ножа. Вытащил его и раскрыл. Жалкое крошечное лезвие тускло поблескивало в сумеречном свете, заливавшем пустынный пригорок.
Он отошел от Дома. Не мигая, пока не почувствовал, будто в глаза втерли мыло, пошел прямо к краю вершины и посмотрел вниз на каменистый склон, где Фил собирал дрова.
– Фил, – позвал он, что было сил. Звал до тех пор, пока в легких не осталось воздуха. – Фил! Фил! Фил! Фил! – Потом закашлялся, в горле саднило.
Нигде не было ни малейших следов Фила. Никто не откликнулся из сырых бесконечных деревьев, темных лощин и густого подлеска. Не было ни криков птиц, ни дуновения ветра. Даже дождь, казалось, замер от шока перед тем, что вышло из леса и забрало взрослого мужчину.
– Я… Я услышал его крик. Я не выпускал его из виду. Клянусь. Он был в двадцати футах от меня. Это все печка. Я проверял воду. Наклонился посмотреть, не кипит ли. Потом услышал его крик… – Дрожащий голос Дома стал глуше и тише. – Он исчез.
Люк присел рядом, все еще сжимая в руке нож. Отвел взгляд от Дома и палатки. Осмотрел каменистый склон, чтобы убедиться, что к ним никто не идет.
– Боже, Господи Иисусе. – Он не мог с этим смириться. Фил тоже исчез. Его утащили куда-то во тьму… Люк попытался отогнать от себя наихудшие опасения.
Всего этого просто не может быть. Не будь он таким измотанным, морально и физически, он давно сошел бы с ума. За три дня нахождения в этом месте его чувства притупились. Личностные качества растворялись, обнажая инстинкты и страх. Наверное, так рассуждают трусы. Здесь тебе не нужны чувства. Просто бойся все время и быстро действуй, если что-то пойдет не так. Расслабишься, и ты труп.
Он должен уходить немедленно. Обязательно один. Он встал и посмотрел на другую сторону холма. Оно забирает их по одному и исчезает. Их разделение может его запутать. Используя остатки дневного света и сил, он должен просто бежать, без оглядки.
А если сегодня оно изменит модель поведения и убьет их обоих? Сперва Дома, лежащего в палатке здесь наверху, а потом его внизу, запутавшегося в подлеске и обезумевшего от истощения. Легкая добыча.
