– Ненадолго. Отойди в сторону.
Люк вытащил сигаретную пачку из бокового кармана промокших штанов. Руки тряслись. Анализировать ситуацию было некогда, но он не мог ничего поделать. Не мог не думать об их компании. Потому что путешествие обернулось провалом. Не из-за погоды. Он пошел бы, даже если бы знал, что все дни будет лить дождь. Он был сильно взволнован возможностью снова зависнуть со своими друзьями и ждал этого шесть месяцев после свадьбы Хатча, где была впервые озвучена эта идея. Но поход стал невыносимым – он почти никого не узнавал. Люк уже начал сомневаться, знал ли он когда-нибудь этих людей. Пятнадцать лет – долгий срок, но какая-то его часть продолжала цепляться за мнение, что это его лучшие друзья.
Здесь он чувствовал себя по-настоящему одиноким. Больше их ничего не связывало.
Как только дом был вскрыт, Хатч, Фил и Дом стали рыться в рюкзаках в поисках фонариков: за выбитой Хатчем дверью царила непроглядная тьма.
Каждый удар его ноги по хлипкому дереву заставлял Люка вздрагивать. Мысль о том, что дверь сейчас откроется, вызывала у него нервозность. Нежелание присоединяться к остальным усугублялось дурным настроением после стычки с Домом, отчего Люк снова почувствовал себя дураком. А еще ему было стыдно за акт вандализма. Он остался на лужайке под дождем, в то время как другие толкались у двери.
Как и все остальные, он валился с ног. Мокрый, голодный и абсолютно несчастный. Он просто хотел, чтобы все кончилось – их мотание из стороны в сторону, дождь, темный неприятный лес. Но они не должны были опускаться до вторжения в частную собственность. С этим местом что-то не так. Все ли они продумали? Ведь до того трупа на дереве всего несколько километров. Может, звучит нелепо, но им нужно убираться отсюда как можно дальше, пока не наступили сумерки.
Рассудок у всех помутился. Никому больше нельзя доверять. Так или иначе, этого уже не забыть и не простить.
Люк медленно направился к черному дому. На звук голосов. Остальные были внутри и говорили все одновременно. Кто-то смеялся. Фил. Люк выбросил сигарету в заросли сорняка и решил присоединиться к ним, заставил себя вернуться в братство.
Вдруг у него за спиной раздался шум. Оглушительный треск откуда-то из-за деревьев.
Люк обернулся и уставился на стену темного леса, из которого они только что вышли. Кроме серебристых, падавших с листвы капель дождя и хаотично покачивающегося меж толстых стволов папоротника, ничего не двигалось. Но жуткий треск ломающегося ствола по-прежнему звенел в ушах. Отзвук эха, похожий на глухой стук камня, отскакивающего от деревьев, казалось, удалялся все глубже в лес.
Что могло так сломать целое дерево? Он даже представил себе бледные сочные волокна и щепки, торчащие из-под коры толстой ветки, вырванной из почерневшего ствола.
Люк сглотнул и вдруг почувствовал себя слабее и ничтожнее, чем когда-либо. Он не мог сдвинуться с места. В ушах стучало. Он стоял неподвижно, парализованный страхом, словно ожидая, что из леса выскочит нечто и бросится на него. На мгновение Люк почувствовал жуткую ярость и силу лесного существа, его жажду разрушения. Почувствовал и чуть не уверовал в него.
В небе раздался раскат грома, прокатившийся над верхушками деревьев и исчезнувший в сырой пелене над домом. Шум дождя в деревьях напоминал уже не барабанную дробь, а настоящий камнепад.
– Эй, дружище! – крикнул Хатч. – Зайди сюда. Ты должен это видеть.
Люк очнулся и удивился сам себе. Это изнеможение доконало. Сыграло шутку с разумом. Темные деревья, среди которых они находились весь день и вечер, оставили в его душе мрачный осадок, отразившийся на мыслях и чувствах.
Он должен двигаться. Сосредоточиться на чем-то.
Люк направился к двери. Ступив на порог, он увидел выглядывающее из проема бледное лицо Хатча и снял кепку.
– Ты слышал это?
Хатч посмотрел на небо.
– Знаю, это гром гремит. Не найди мы это место, гроза добила бы наших толстяков. Мы бы их точно потеряли.
– Достал уже, Йоркшир! – крикнул из темноты хибары Дом.
Несмотря на беспокойство, Люк не смог сдержать нервный смешок. Его рот тоже растянулся в глупой ухмылке. Хатч повернулся и пошел обратно в дом, где по темным стенам уже скользили лучи фонариков.
– Нет, не гром. Деревья. В лесу. Разве ты не слышал?
Но Хатч уже не слушал его. Он вернулся к парочке в дом.
– Что там у тебя, Домжа?
– Куча всякого христианского дерьма, – услышал Люк голос Дома. Потом он бросил последний взгляд на лес и переступил порог.
Нельзя было сказать, как давно это место необитаемо. Или что за люди здесь жили.
Желтый свет фонариков с трудом проникал в глубь тесной лачуги. Первое, что заметил Люк, это черепа. А еще распятия.
К дощатым стенам большой комнаты первого этажа ржавыми гвоздями были прибиты пятнистые головки мелких птиц, белок и горностаев. Более крупные черепа рысей, оленей и лосей в основном свалились со стен и разбились о деревянный пол. Один или два таких все еще ухмылялись из-под низкого
