слегка перекошенная в раме, почти не двигалась. Короткая надежда на легкое спасение умерла.
Люк наклонился и подождал, когда толчки в черепе стихнут. Вернулся к окну.
Внизу Фенрис и Локи сняли футболки, подставив голые торсы под холодный вечерний воздух. Бледные как личинки, плоские грудные клетки, длинные и худые руки, украшенные черными шипастыми татуировками. Копны спутанных черных волос обрамляли заново раскрашенные лица. До сего момента он не представлял себе длину волос Локи. Грязной занавеской они опускались ниже талии. Несмотря на тощие конечности, сам он был гигантом. Грудь крест- накрест пересекал патронташ, сделанный из черной кожи и покрытый шипами. Предплечья ощетинились длинными серебристыми гвоздями, торчащими из кожаных нарукавников.
На их юных лицах были нарисованы свежие гримасы. Уставившись на темное небо широко раскрытыми глазами и вытянув перед собой руки, они издали еще несколько идиотских визгов. Девушку Люк не видел.
Внезапно старый CD-плеер взорвался звуками блэк-метала. Само устройство было где-то спрятано. Похоже, им управляла девушка. Внезапно она появилась в поле зрения, обнаженная. Ее ягодицы и тяжелые груди колыхались при беге. Татуировок на теле видно не было. У нее были маленькие ноги. Маленькие до абсурда. Кожа бледная, почти светящаяся. Суртр снова была в маске зайца, отчего ее голова выглядела неестественно большой и лохматой. Нечеткая тень, отбрасываемая ею на фоне красноватого свечения от дома, вызывала неприятное чувство.
Фенрис неловко перевернул над дровами канистру. Из нее плеснула серебристая жидкость. Локи вытащил «Зиппо», и Люк понял главную причину своего раздражения, неослабевавшего с момента приема пищи. У него было долгое воздержание от сигарет. Очень хотелось курить. Интересно, как давно он курил в последний раз? Он скорее предпочел бы табак, чем одежду или гребаные металлические столовые приборы.
– Пожалуйста, хоть бы у них были сигареты, – прошептал он.
«Зиппо» не торопилась разжигать костер. Получилось лишь с четвертой попытки, несмотря на все усилия жирного зайца и Фенриса вызвать огонь к жизни прыжками и истошными воплями. Они все были пьяны.
Люк продолжал наблюдать за пьяными плясками молодежи. Двое мужчин что-то глотали из рогов, переделанных в кубки. Самогон. Неуклюжий «заяц» дважды упал на колени. Свет и жар от костра будто отталкивал Люка от окна вглубь комнаты.
Из-за усталости от предпринятых усилий он вдруг почувствовал себя старым и жалким. Накатили слабость и тошнота. Было не время предпринимать что-либо.
Он добрался до кровати и лег на одеяло. Не в силах лицезреть влажную от мочи овчину и грязное сено под ней, закрыл глаза. Его била дрожь. Он попытался понять, что происходит, но не мог мыслить ясно. Клокочущее пение и пулеметная дробь ударных под окном нарушили ход мыслей и даже ритм дыхания. Ему снова захотелось тишины и темноты сна, маячившего где-то на задворках сознания.
Ему казалось, что при всей абсурдности ситуации он слишком легко с ней смирился. Может, из-за шока. После всего, что случилось с Домом, Филом и Хатчем в лесу, который он видел из окна.
Он далеко не в безопасности, и что бы там в лесу ни было, по-прежнему находился в пределах его досягаемости. У него не было достаточно времени на обдумывание своего положения, потому что он уже несколько дней боролся за жизнь и был сломлен. Потом он оказался здесь, посреди этого безумия. Люк с трудом пытался связать эти две ситуации.
Он отчаянно хотел, чтобы молодежь перестала шуметь. Хотел оказаться в полной тишине. Потому что шум разносился на многие километры. Он мог привлечь к дому что-то еще.
Но музыка гремела, и пьяная молодежь кричала в небо. Казалось, ничто их не утомляло. Интересно, продержатся ли они всю ночь?
Оно. Знают ли они о нем? Наводил ли Фенрис справки? Тайком от Локи? Локи был у них за главного. Он казался более интеллигентным, возможно, более мягким, хотя, опять же, нелепым. Фенрис был глупым, шумным подростком. В них обоих было что-то невыносимо инфантильное. Эксцентричное. Два придурка. По сравнению с тем, с чем он столкнулся в лесу, они не представляли физической угрозы. Он проанализировал этот момент. Да, больше беспокоил вопрос, почему его держат взаперти, чем то, что они могут с ним сделать. Он догадывался, что они буйные, шаловливые, легкомысленные, но безобидные. Старуха была более ответственной. Накормила его, перевязала голову, погладила по щеке. Он вспомнил это ощущение и вздрогнул. Рядом с бабушками не случаются плохие вещи. Ему нужно просто расслабиться и ждать. Он испугался масок, только и всего. Но, с другой стороны, непохоже, что их волновало его самочувствие. Они не обращали внимания на разбитую голову. Они занимались своей гребаной вечеринкой. Действительно ли они послали за помощью? В нем нарастало чувство, что он стал жертвой тщательно продуманного розыгрыша. Они играли с ним. Им нравилось что-то от него скрывать. Ничтожества.
Но что делать? Что делать? Что делать?
Несмотря на жуткий грохот снаружи, от изнеможения Люка стало клонить ко сну.
Его разбудил топот ног на лестнице. Он сел в кровати, тихо вскрикнув. Звуки шагов разнеслись по коридору.
Неподвижно сидя в кровати, Люк зажмурился в надежде избежать нового визита.
Но это не помогло.
