Агнесса наиграться не могла этой деталью своего костюма. Всё дёргала и дёргала за тесёмку, расхаживая взад-вперёд по комнате. В глазах Киприс даже вспыхнула лёгкая зависть. Впрочем, зря – она ещё не знала, какой эффектный реквизит поджидает её саму.
Следующим пунктом в программе подготовки к спектаклю была инспекция декораций. Чтобы как следует их рассмотреть и прикинуть, как с ними работать, девушки отправились в парк, где специалисты уже начали сооружать сцену. Руководил процессом Крампий, которого Агнесса попросила курировать изготовление необходимого реквизита. Специалист по зебрам с гордостью продемонстрировал конкурсанткам плоды своего труда.
Глаше понравилось всё: и декорации для первой сцены, которые имитировали комнату с камином, где Золушке предстояло мести полы, и декорации танцевального зала дворца, где пройдёт бал, и лестница, на которой будет потеряна туфелька. Настораживал только реквизит, предназначенный для сцены встречи дракона в сапогах и Яги-алхимички. А именно избушка на курьих ножках. Во-первых, как раз этих самых ножек и не хватало. Во-вторых, в отличие от других декораций, представлявших собой, по сути, плоские фанерки с рисунком, эта была объёмной – прямо-таки 3D-модель. Киприс с любопытством обошла её, чтобы разглядеть со всех сторон. Своим скромным жилищем, похоже, осталась довольна.
– Ну, как? – поинтересовалась Агнесса.
– Мило, – ответила профессорша. – Вот только не поняла, где основная деталь.
– Ты про курьи ножки?
– Да.
Погонщица драконов посмотрела на Крампия, и тот достал из ящика две внушительного размера высокие ласты в форме куриных лап. Агнесса покрутила их в руках и нацепила на ноги.
– У нас с Крампием появилась гениальная идея сделать избушку подвижным реквизитом, – начала объяснения погонщица драконов. – Баба-яга надевает на ноги ласты, а на плечи – саму избу, и может спокойно ходить по сцене.
После этих слов Агнесса зашла внутрь домика и приподняла его.
– Видите, как эффектно? – погонщица драконов сделала несколько шагов, чтобы продемонстрировать подвижный реквизит в действии.
Киприс наблюдала за ожившей избушкой насторожено.
– Что же, я так и буду весь спектакль с избой на спине таскаться? Получается, меня и видно не будет, только лапы.
– Почему только лапы? – возразила Агнесса. – Когда нужно будет сказать какую-то реплику, можно высунуть голову из окна. Вот так, – после этой фразы лицо погонщицы драконов показалась в оконном проёме. – Зато представь, как зрители выпадут в осадок, когда после моих слов: «Избушка-избушка, стань к лесу задом, ко мне передом», – избушка возьмёт да и выполнит команду.
– Что-то в этом, конечно, есть, – Киприс колебалась. – Но трагизма мало.
– Зато экшена много, – парировала Агнесса. – Мои крылья по сравнению с твоей избой – детский лепет.
Последний аргумент стал решающим. Киприс сразу зауважала свой подвижный реквизит.
– Ладно, вылазь, – скомандовала она, – сломаешь ещё что-нибудь раньше времени.
Как не торопились девушки, но устроить генеральный прогон не получилось. Времени оставалось ровно на то, чтобы переодеться и наложить грим. Первые зрители уже начали заполнять поляну.
Глаша, Зурим и Сапфира стояли на сцене в ожидании, когда откроется занавес, готовые начать спектакль. Ну, как готовые? Мулатка ни на одной репетиции не присутствовала. Справится ли с ролью, было большим вопросом. Её флегматичный темперамент и так не очень-то подходил к образу злобной мачехи, а если она ещё и слова забудет – это получится уже не спектакль, а цирк. Надеяться, что Сапфиру спасут импровизации, не приходилось. Даже если она на них способна, вряд ли они будут адекватными, учитывая её патологическую любовь во всё вкладывать скрытый смысл. Оставалось сказать спасибо, что хоть подружку свою двухголовую на сцену не притащила. У Глаши и без змеи волнение зашкаливало. Ни перед одним конкурсом она так не нервничала. Спрашивается, почему сегодня приходится бороться с волнами дрожи, которые накатывают одна за другой? Боязнь сцены? Глупости! Вообще-то, у Глафиры имелся успешный актёрский опыт. Однажды ей уже доводилось искупаться в лучах славы.
Произошло это, когда училась в четвёртом классе. В школьной постановке «Мойдодыр» ей доверили сыграть главную роль. Нет, не кривоного и хромого умывальника, а ребёнка, который испытывал нелюбовь к водным процедурам. Глаша с подружками подошли к творческому процессу креативно. Хотя тогда ещё слова такого не знали, но это не помешало придумать сногсшибательный финт. У них тоже был запланирован подвижный реквизит. Не такой крупный, как избушка, но тем не менее.
Как известно, бессмертное творение Чуковского начинается словами: «Одеяло убежало, улетела простыня…» Одеяло показалось тяжеловатым объектом, чтобы заставить его бегать, а вот с простынёй решили поэкспериментировать. Мама отжалела Глаше старенькую постельную принадлежность, использовать которую по назначению давно сделалось невозможным из-за прохудившейся середины. К простыне с двух противоположных сторон были привязаны длинные верёвки. Подруги расположились за кулисами, одна – справа, другая – слева от сцены. Они по очереди тянули за концы верёвок – и простынь ожила. Нет, летать она не летала. Скорее, ползала. Но, тем не менее, смотрелось эффектно, когда Глаша, как кошка, охотящаяся на мышь, с разгону прыгала на ползущую простынь. Однако стоило подняться и ослабить хватку, полотно тут же уползало в противоположную сторону, и Глафира предпринимала новую отчаянную попытку укротить строптивую постельную принадлежность. Это был успех! Зрители-малыши смотрели на охотницу за
