Бубнитель не ожидал от девочки сопротивления и едва не впал в панику. Он чувствовал, что его злые чары слабеют, собрал все силы и с огромным трудом сумел побороть пытающуюся очнуться фею.
«Отключи защиту!»
Ириска надавила на первую кнопку.
– Что ты делаешь?! – закричал Павсикакий. – Зачем?!
Но он ничего не мог поделать с Непревзойдённой. Не мог ей помешать. Не мог остановить.
Павсикакию оставалось лишь бессильно наблюдать за тем, как девочка медленно отключает надёжную защиту острова.
А на «Полоумном Архитекторе» гулко выстрелила пушка.
Заряд в ней был холостым, потому что пушка не бомбардировала остров, а давала сигнал, который прекрасно понял стоящий на носу шлюпки Дорро.
– У неё получилось! – закричал Эскотт, выхватывая абордажную саблю. – Маринелла отключила защиту! Остров наш!
Пираты радостно взвыли, жадно разглядывая прекрасные дома и башни Кораллового Дворца.
– Быстрее! К берегу!
Гребцы налегли на вёсла, и шлюпки с разбойниками помчались к беззащитному острову.
Дома Ириски не оказалось, и это обстоятельство ненадолго вызвало у Страуса растерянность, поскольку он не сразу сообразил, где ещё может оказаться девочка ранним утром. А затем его осенило:
– Утро! Она наверняка отправилась купаться!
Других объяснений и быть не могло: Ириска проснулась и решила освежиться перед завтраком так, как она делала каждый день.
– Скорее на пляж!
Дикий рысью домчался до ближайшего к террасе Танго спуска вниз – им оказалась лестница Волшебных Птиц, – с трудом затормозил на площадке, едва устояв на лапах, повернул, намереваясь броситься к морю… И замер. Потому что, выскакивая на лестницу, краем глаза заметил движение справа, на верхней площадке. Ещё вчера, наверное, Страус оставил бы неясную тень без внимания и сломя голову помчался искать Ириску на пляж, но сейчас Хиша был настороже, догадался, что тень движется к важной Первой Башне, и молниеносно изменил направление бега.
«Если я ошибся, то много времени не потеряю… А если не ошибся, то поймаю наконец злодея и стану героем!»
И меньше, чем через минуту, Страус понял, что не ошибся.
Расследование увенчалось успехом!
Когда Дикий появился на Приветливой площади, Бубнитель как раз забирал что-то со скамейки. Что именно, Хиша не разглядел – некогда было, да и не важно, потому что он наконец-то добрался до хитроумного врага.
– Стоять!
Бубнитель замер, резко повернув к Страусу унылый нос, понял, что Хиша один, и бросился наутёк.
– Стоять!
Ага, конечно! Сдаваться Бубнитель не собирался, а его короткие нижние лапки оказались весьма подвижными, во всяком случае, под горку сумрачный злодей помчался так быстро, что даже Страус не смог его догнать. Точнее, постепенно догонял, но очень-очень медленно.
Они пролетели по Серпантину, скатились по лестнице Фиалок, пересекли Террасу Озорниц и выскочили на Песчаную улицу через очень кривой и крутой переулок Сальто-Мортале. И вот здесь, на идущей прямо к пляжу Песчаной улице, пологой и, можно сказать, прямой, Страус стал быстро нагонять Бубнителя, сократив дистанцию всего до пяти шагов, но всё равно не успел.
Поскольку первое, что увидел выскочивший на пляж Дикий, были большие лодки на берегу и толпа вооружённых до зубов разбойников самого ужасного вида.
– Спасите! – заверещал Бубнитель, бросаясь к пиратам. – Убейте птицу!
Разбойники выхватили сабли и захохотали.
В ответ Хиша вскинул сумку и послал во врагов своё излюбленное заклинание.
– Вот вам!
И рассмеялся в ответ.
А разбойники – закричали.
Потому что из кожаной сумки Страуса вырвался настоящий ураган. Мощный поток воздуха невидимой волной ударил не ожидавших нападения пиратов, подбросил на несколько метров вверх, закрутил, перевернул, стукнул друг об друга, заставив ничего не понимающих разбойников заверещать и закудахтать испуганными курицами, а затем швырнул далеко прочь, к самым буйкам, освободив прекрасный пляж острова от грязных пиратов. Знаменитая абордажная команда смешалась в кучу, глотала солёную воду, отфыркивалась, ругалась и пиналась. В отличие от них Сумрачный Бубнитель улетел недалеко: ударился головой о шлюпку и потерял сознание. И только умный Дорро сумел увернуться от урагана. Увидев, что Страус поднимает сумку, Эскотт сообразил, что
