И они попробовали. Шура смотрел и думал о том, как из куколок вылупляются бабочки.
– Наверно, это похоже на фильм ужасов, – обронила Лиза.
Ей, казалось, было безразлично, получается у нее движение или нет. Шура вообще не мог понять, зачем при таком подходе она посещает студию танца. Танцевать и оставаться равнодушной к тому, что танцуешь – ну уж нет, такого быть не должно.
– Нет, конечно, – сказал Шура и отчего-то снова покраснел. От Лизы пахло по?том и зеленым чаем, запах был настолько необычным и странным, что у Шуры кружилась голова, и хотелось, чтобы Лиза не отходила подольше.
– Ты знаешь, как это должно быть, – усмехнулась Лиза. – И видишь, как прекрасный замысел искажается.
– Ну и что?
Лиза пожала плечами, поражаясь, должно быть, на отсутствие у тренера тонкости чувств.
– Мне было бы грустно, – ответила она. – По крайней мере.
И отошла, даже не оглянувшись. В последнее время она часто смотрела на Шуру как на пустое место, и он не мог понять, что же не так и куда девалась та энергия, которая словно бы наполняла Лизу изнутри. Ему иногда хотелось спросить напрямую, что происходит, но Лиза молниеносно исчезала после занятий, и Шура видел только уезжающую красную машину.
– Ладно, – сказал он нарочито резко, пытаясь скрыть смущение. – Батафога.
А после занятия, когда Шура переодевался в преподавательской, его взяла в оборот администратор. Ирина, невысокая шустрая блондинка, успевала абсолютно все: работать во дворце спорта не только администратором, но и тренером по киропрактике, получать высшее образование на дневном, между прочим, отделении физкультурного факультета местного педа, зависать в клубах с подругами и быть в курсе городских сплетен.
Начала она сразу с нужного места:
– Саш, ты заметил, что у Лизы проблемы?
Еще бы он не заметил, ходит как в воду опущенная. Шура кивнул и сказал:
– Смурная она какая-то…
Ирина кивнула. Одной рукой она пересчитывала деньги, собранные со студийцев, другой приводила в порядок взлохмаченные после тренировки волосы. «Да, не женщина, а Юлий Цезарь», – подумал Шура.
– Помочь ей не хочешь? – предложила она и, когда он вопросительно на нее уставился, объяснила: – У нее недавно брата убили, слышал?
Тут, как говорится, и сел печник. Шура так и застыл с ботинком в руке.
– Убили?
– Он доктор был, – сказала Ирина. – Привезли наркомана по вызову, а у того галлюцинации, ну что-то по типу того. В общем, он ее брата ударил ножом в сердце. Спасти не успели.
Шуре почудилось, что кто-то треснул его по голове чем-то тяжелым. Лиза… Теперь он переодевался на автопилоте. Ирина смотрела на него с терпеливым ожиданием.
– Поговорил бы ты с ней, – устало предложила она и протянула клочок бумаги с цепочкой нацарапанных карандашом цифр. – Она совсем одна осталась.
Шура понятия не имел, что скажет, когда Лиза возьмет трубку. Банальности? Что жизнь продолжается? Что, страдая и мучаясь, ничего не изменишь и не исправишь? А если она боится именно этих слов, если ей не нужно утешение?
– Слушаю, – голос был далеким и усталым, словно говорила не девушка, Шурина ровесница, а очень старая, несчастная женщина, пережившая всех друзей и забывшая юность.
– Лиза? – на всякий случай уточнил Шура.
– Лиза, – вздохнула трубка. – Что случилось, Шур?
За окнами трепетал вечер и шел первый в этом году дождь. Оконное стекло покрывали потеки воды. Шура представил, как Лиза идет одна через эту серую хмарь, и у него сжало за грудиной.
– Ты еще не уехала?
– Я внизу, – ответила трубка после небольшой паузы.
Шура сделал глубокий вдох и сказал:
– Тогда подожди меня. Давай поговорим.
Она жила на окраине, в облезлой хрущевке. На всем доме стояла печать заброшенности, ненужности и одиночества, хотя в подъезде был порядок и даже горшки с цветами; входя за Лизой в тесный коридор ее квартирки, Шура мысленно матерился. Хороший мальчик, блин. Всегда делает то, что ему говорят: Ирина сказала – он понесся выполнять. Ну зачем это ему, зачем это Лизе? К чему ей слушать утешения абсолютно ей не интересного молодого человека?
«Отдача, – сказал внутренний голос. – Зачем ей было везти тебя в клуб и слушать всю ночь пьяные излияния, о которых ты сейчас даже не помнишь?
