при запечатлении и чего еще не осознал до конца. Он мог бы подойти – к самому себе? – и постараться понять, что все-таки произошло, и кто именно остался жить, а кто погиб на берегу пруда однажды вечером. Он мог бы… но двойник вдруг встал и побрел своей дорогой – через несколько мгновений он скрылся за деревьями.
– Он гуляет сам по себе, – прокомментировал брат Лизы. – Однажды его просто заберут звугги.
У Шуры по спине пробежал холодок. Брат Лизы смотрел на него пристально, однако равнодушно, словно его интересовал не Шура, а что-то другое.
– Что вы хотите делать с Лизой? – спросил он. – Этот мальчик… что он задумал?
Шура помотал головой, пытаясь сосредоточиться, и вдруг увидел, что брата Лизы зовут Кириллом, что он был самым настоящим некромантом – магом, способным управлять мертвыми – и что именно поэтому его и убили, подослав обколотого подростка, вооруженного заточкой, в больницу, когда Кирилл, врач-терапевт, был на дежурстве. Таково было решение группы магов, в которую, по счастью, не входил Гамрян – а вот Пономарев, похоже, входил. Точно, входил.
Кирилл едва заметно кивнул, словно соглашался с полученной Шурой информацией.
– Так что же задумал целитель? – продолжал он. – Нарастить новую ауру и укрепить каркас? Или запаять щель? Чем вы там сейчас занимаетесь?
– Все правильно, – кивнул Шура. – Наращиваем и укрепляем.
– Хорошо, – Кирилл обернулся и некоторое время смотрел в ту сторону, куда удалился Шурин двойник, прислушиваясь к чему-то, что не слышал Шура. – Только будьте готовы к тому, что вас ищут, и времени вам отпущено очень мало.
– Понятно, – промолвил Шура. Кирилл встал и, сунув руки в карманы видавших виды брюк, добавил:
– А Эльдара убивать не стоило, Артур. Он, конечно, был псих, и я от этого их брака тоже не в восторге, но убивать не стоило. Он не успел вам навредить. – Кирилл вынул из кармана большую серебряную монету на шнурке, покрутил в пальцах и спрятал обратно. – Если встретитесь с ним здесь, то попробуйте притвориться этим малахольным Черниковым. Хотя какой из вас, на фиг, Черников.
Он вздохнул и побрел туда, куда отправился двойник.
Вечер выдался теплым, но каким-то по-осеннему прозрачным. Шура ушел прогуляться, оставив спящую после ритуала Лизу на попечение Данилы, который мучился от головной боли и мечтал об анальгине. Говорить с ним не хотелось – вообще не хотелось говорить, делать что-то. Он ушел к озеру и сел на прогретые за день мостки. Запах воды, теплого дерева, растущей травы слегка кружил голову, словно хороший коктейль; Шура смотрел, как сползает за лес солнце, как среди темных стволов начинает клубиться туман – нехороший, неправильный какой-то туман, который, впрочем, не мог пробиться за черту, установленную когда-то старым колдуном. В доме зажегся свет. Отсюда, с мостков, Шура видел тихую золотую искру, и ему было легко и немного грустно.
«Чью грусть ты отражаешь?» – спросил внутренний голос и не получил ответа на свой вопрос. Шура смотрел на лес, на воду, слушал, как бродит вокруг весна, чувствовал, насколько одинок – невероятно, космически одинок. Где-то совсем рядом были люди, его женщина («Твоя ли?» – не замедлил встрять внутренний голос), его друг («Друг ли?») – а ему казалось, что вернулся в вечер в парке почти что год назад, когда принял решение, и все изменилось окончательно и бесповоротно. Где-то бесновался Пономарев, пытаясь отыскать свою драгоценную пропажу, где-то Ваня и Мадина искали Лизу по всем знакомым, где-то ждал похорон Эльдар – вчера, только вчера он был жив, а сегодня… Шура смотрел в воду, но видел только клубящийся водоворот чернил, черные паутинные нити, которые извивались перед ним, заслоняя зрение и сбивая дыхание. Тихий огонек дома, тепло идущей весны, спокойствие вечера – все это осталось позади, а в мире Шуры остались только чернильное облако и запах гари.
Впрочем, выход из этой ситуации как раз был, и Шура удивился, как не додумался до него раньше. Конечно, это было гадко, больно и мерзко, но это лучший вариант из всех возможных – снова стать собой, понимая, что Лиза и Данила справятся и без него. В конце концов, кем он стал? Стоит ли о нем жалеть вообще?
Он поднял голову, с усилием оторвав взгляд от воды, и увидел Эльдара. Тот стоял совсем рядом, и Шура, пожалуй, осекся бы, называя его мертвецом – абсолютно живой, со знакомым нервным блеском в глазах, наглый, красивый и энергичный, именно такой, каким Шура увидел его впервые.
– Здравствуйте, Сашенька, – ласково промолвил Эльдар.
– Здравствуйте, – ответил Шура.
– Плохо вам? – осведомился Эльдар и на мгновение преобразился: Шура понял, что муж Лизы действительно мертв: коротенькая тень у его ног съежилась и исчезла.
– Плохо, – кивнул Шура.
Эльдар вздохнул и сел рядом – старое иссохшее дерево мостков даже не скрипнуло.
– Бедный мальчик, – сказал он. – Я не держу на вас зла, мой хороший.
– Спасибо, – сказал Шура.
Эльдар усмехнулся и похлопал его по руке – ладонь мертвеца оказалась сухой и прохладной.
– А все потому, что мама не научила вас одной простой вещи: никогда нельзя принимать решения сходу, тем более, такие важные решения. Например, убить трех магов и знахаря. Или вернуться из мертвых к женщине, которая вас узнала сразу же. Или пройти запечатление.
