границы, тогда-то и столкнулись с патрулем. Побросав тела убитых в овраг, мы забрали лошадей с собой и надеялись, что в ближайшее время венданцы больше не появятся.
Отложив иглу, Тавиш полюбовался своей работой. Потом похлопал Свена по плечу.
– Так красивее. Уж поверь мне.
– Тогда надо было пустить вперед его, – слабым голосом ответил Свен, махнув рукой в мою сторону.
– Все будет хорошо, старик, – отозвался я, отлично зная, что он терпеть не может это обращение. Раньше я даже никогда не замечал, как ловко и незаметно Свен всегда оказывается на шаг впереди меня. Что ж, больше я не позволю ему этого.
Все легли спать, а я вызвался первым нести ночную вахту. Здесь, в горах, было спокойно, вряд ли тут мог появиться патруль – но ведь на встречу с ним там, внизу, мы тоже не рассчитывали. Варвары были непредсказуемы, играли не по правилам и ни во что не ставили жизнь, даже свою собственную. Я не раз убеждался в этом, когда в составе дозоров выкуривал с границы их летучие отряды. Венданцы встречали нас дикими криками и с бешеными глазами рвались в атаку, даже несмотря на то, что силы были явно неравны. Смерть они предпочитали плену. Мне трудно было представить Кадена на месте кого-то из них. Да, было в нем что-то, вызывавшее у меня недоверие, но я даже заподозрить не мог, что он варвар.
И вот теперь он похитил ее.
Я пристально вгляделся в горизонт на западе – линию, отмеченную только звездами.
– Я найду тебя, Лия, – прошептал я.
Глава шестьдесят седьмая
Широко открыв глаза, я села. В ушах все еще звучал оглушительный вопль, похожий на хохот. В двух шагах от себя я увидела косматую черную тварь. Я резко обернулась – и обнаружила, что окружена. Целая стая сгрудилась вокруг меня, они нетерпеливо скулили и скалились, приоткрывая блестящие розовые десны и грязно-желтые зубы.
Справившись с собой и постаравшись, наконец, отвлечься от клыков, я рассмотрела, что животные напоминают обезьян. Но не милых, нарядно одетых, каких я видела у придворных артистов. Эти были ростом почти с человека, они медленно надвигались на меня, как будто догадываясь, что я испугана. Я вскочила на ноги, закричала, замахала руками, но это лишь распалило тварей, которые в ответ принялись пронзительно вопить и рычать. Неужели после всего, через что мне пришлось пройти, я бесславно окончу свои дни, растерзанная стаей диких зверей?
Вдруг воздух разорвал жуткий рык, перекрывший даже их визжание – обезьяны тут же в панике разбежались, жалобно похрюкивая. В наступившей тишине раздавалось теперь только мое собственное дыхание – и еще чье-то. Низкое, рокочущее дыхание.
Здесь был кто-то еще.
Костер почти догорел, мерцающие угли освещали неровным светом небольшой круг. Я всматривалась во мрак за деревьями. Дыхание было медленным и глубоким.
По спине пробежал холодок, я оглянулась. На меня смотрела пара горящих янтарных глаз. Я мгновенно узнала эти глаза, и у меня пересохло во рту. Этот голодный взгляд мне не забыть до самой смерти. Зверь снова рыкнул и сделал шаг вперед. За ним второй. Я не могла пошевелиться. Он рычал, из пасти капала слюна, точно так же, как и тогда, в моем детстве, но сейчас не было рядом никого, чтобы испугать и прогнать зверя. Чего он ждет? Я даже не пыталась убегать, понимая, что у меня нет шансов. Этим я бы только подстегнула его охотничий инстинкт. Но зачем он здесь, если не для того, чтобы меня сожрать? Он подошел еще ближе, нервно подергивая хвостом. Теперь он был так близко, что догорающий костер осветил лобастую полосатую голову.
В груди все сдавило так, словно вместо сердца там был камень – может быть, я уже мертва? Тигр смотрел на меня, и я увидела свое отражение в его стеклянистых глазах. Вновь зарычав, он выпустил острые когти. Он не мог бы вселить в меня больший ужас, даже если бы хотел. Я открыла рот, но язык был таким сухим, что я смогла выдавить только жалкий хрип. «Иди прочь». Усы на его морде задрожали, он дернул хвостом и, развернувшись, пропал в лесу.
Долго еще я стояла, дрожа, как осиновый лист, слишком напуганная, чтобы двинуться с места – и даже если б я решилась бежать, меня бы не послушались ноги. Наконец я кинулась собирать вьюк и попону. Ни обезьяны, ни тигр не тронули лошадь – видимо, я казалась им более легкой добычей. Почему он ушел – неужели повиновался моей команде, почти неслышной? Больше я не собиралась испытывать судьбу. Пока еще могу, надо уходить отсюда.
Я выбралась тем же путем, каким входила сюда, и испустила шумный вздох облегчения, когда поняла, что жуткий дьявольский лес выпустил меня. В небе уже розовела заря, и я пустила коня галопом, но старалась держаться поближе к лесу. Скоро встанет солнце, и в степи меня слишком легко будет заметить.
Когда лес кончился, впереди показалось скопление валунов, и я направилась по тропке, петляющей между ними, радуясь прикрытию, но путь оказался тупиковым. Гигантская россыпь валунов переходила в выступающее нагорье, каменный язык, делящий равнину пополам почти до горизонта. По нему вперед
