Ненадолго в магазине застыла тишина, грубо прерванная скатившимся на пол карандашом. Мы оба вздрогнули, но никому даже в голову не пришло наклониться за беглецом.
— И давно у вас? — севшим от злости голосом осведомился Дегейр.
Смутная догадка витала где-то на краю сознания, но я никогда не умела быстро переключаться с одного на другое.
Потому в задаваемых вопросах изобретательности не проявила:
— Что? И с кем?
В висках начинало противно тянуть. Надо было все-таки закрыть магазин. Потому что если голова сейчас окончательно разболится, поработать уже не получится.
— Роман! С Аржисом! — рявкнул Дег, пронзая меня полыхающим взглядом. — Не прикидывайся идиоткой, Ксилена.
Черт, газета! Точно же!
— А я, как дурак, кругами возле тебя хожу, подступиться боюсь, — не то злился, не то сокрушался тот, кого я долгое время считала приятелем и вообще здравомыслящим человеком. Профессионалом, в конце концов! — А ты — с этим! Как можно было вообще с ним связаться? Поприличнее никого не нашлось?
Вместе с головной болью медленно, но верно подступала злость.
Да когда меня уже оставят в покое?!
— Звучит примерно как: «Почему он, а не я?» — отметила ровно.
Дег дернулся, как от пощечины, и сжал губы в тонкую нитку.
— Как ты могла спутаться с этим убийцей? — упавшим голосом переспросил он.
Жаль, что консультантов не обучают хотя бы простейшим приемам самообороны. Сейчас бы не помешало кое-кому хорошенько врезать для просветления в мозгах.
— Между мной и Аржисом ничего нет. А ты бесишься, потому что тебе впервые в жизни отказала женщина. — Некоторым цинизмом с изрядной долей грубости я от новоиспеченного соседа все же заразилась. — И кстати, он не убийца.
— Значит, недавно. — Услышал Дег свое. — Потому что раньше ты говорила другое.
— Я говорила то, что сообщила мне тень. — Опершись локтями на прилавок, я пристально разглядывала бледного и осунувшегося следователя. — Как всегда, ты же знаешь.
Из этого положения газета, которую он держал перед собой, видна была особенно хорошо, и я даже прочесть кое-что сумела. Итак, по авторитетному репортерскому мнению, позапрошлой ночью скандально известная Ксилена Гарав ушла от богатого жениха к подозреваемому в двух убийствах, которого сама же недавно чуть не отправила на пожизненное. Особенно умиляла приписка мелким шрифтом о том, что, вероятно, это лишь операция управления правопорядка по выведению на чистую воду преступника.
Прочитав об этом в газетах, он должен был бы сам, икая от смеха, явиться в управление и покаяться во всех злодеяниях? Так они считают?
И да, фотографий не прилагалось. Ни единой. Видимо, автором статьи был один из тех, кто лишился камеры.
— Все эмширские газеты пишут о вас, — успокаиваясь, произнес Дег и положил газету на прилавок. — Правда, в разных вариациях. А сегодня утром еще Роуд масла в огонь подлил. Сказал, что видел, как вы непонятно чем занимались за прилавком.
А глаз-то у столичного проверяющего, как у орла, учитывая, что витрина у меня не совсем прозрачная, да еще заставлена всяким.
Заметил все-таки. И поспешил подложить свинью. Скользкий тип, первое впечатление оценило его справедливо, похоже. И неприязнь сына явно не на пустом месте образовалась.
— Наврал. — Я раздраженно дернула плечом. — Сано просто не хотел с ним встречаться, поэтому и залез под прилавок. Всего на минуту, пока Роуд не ушел.
Вот ведь странность. В присутствии самого Аржиса и даже наедине с собой получалось думать о нем отстраненно и называть по фамилии, но стоило Дегу заявиться и устроить скандал, как Аржис превратился в Сано, больше того — на несколько минут я безоговорочно поверила в его невиновность.
— Твое слово против его, — кисло сморщился Дег и вцепился в несчастный прилавок так, что костяшки на пальцах побелели. — К тому же само довольно близкое знакомство ты не отрицаешь. В общем… Роуд запретил тебе даже приближаться к управлению и этому делу вообще. Без обид. От меня там ничего не зависело.
Кривая усмешка легла на губы сама собой.
Надо будет снять платье и проверить, не кусал ли меня Аржис, потому что переняла я от него многовато, учитывая наше короткое общение.
— Без проблем, — заверила я. Так оно даже лучше, не придется рассказывать широкому кругу о потерянном даре. — Кстати… А этот Роуд о собственной связи с подозреваемым обмолвился?
Судя по промелькнувшему на смуглом лице интересу — нет.
Мной овладело желание сделать гадость. Ответную — и это должно меня немного извинять. Так зачем себе отказывать в удовольствии?
