мастерством пернатого певчего. Лёгкий ветерок скользил по моему лицу, безмятежность, покой и умиротворение разливались по натруженным чреслам. Хотелось лежать так целую вечность – неподвижно, словно тюлень на лежбище, – но какое-то излишне любопытное насекомое ползло по щеке, щекоча мою кожу тонкими лапками.
Двигаться было лень. Я скорчил рожицу в надежде согнать муху (ну или кто там полз по мне), но это лишь усугубило ситуацию. Букашка забегала ещё быстрее, будто решила, что я гримасничаю от удовольствия. Тогда я попытался сдуть назойливое создание. Бесполезно. Это помогало лишь на секунду, потом всё начиналось с нуля.
В конце концов мне это надоело. Я с размаху шлёпнул себя по щеке. Похоже, промахнулся, поскольку пальцы не нащупали трупик, зато мохнатые лапки оставили меня в покое. Я снова погрузился в нирвану, слушая соловьиные трели.
«До чего же хорошо! Красота! В мыслях только позитив, никаких воспоминаний о Зоне с её мутантами, артефактами, ловушками и прочими неприятностями… Стоп! Откуда тут соловьи? Это же Зона! Здесь, кроме ворон, никого из пернатых не водится!»
Ошарашенный этой мыслью, я распахнул глаза, резко сел. Байкер едва успел отдёрнуть руку с зажатым в пальцах колоском (так вот что это было, а я- то: муха, муха) и расплылся в широкой улыбке.
– Очухался, слава Зоне! А я уж думал, ты в себя никогда не придёшь. – Я вытаращился на него, как на привидение. – Вдруг ты в кому впал или в этот… как там его, – он помахал колоском у себя перед носом, – у жаб ещё с лягушками бывает.
– Анабиоз?
– Во-во, он самый.
– Ну, спасибо тебе, друг-сталкер, уважил. Ты бы ещё меня с коброй какой-нибудь сравнил.
Я свесил ноги с кровати, облизнул пересохшие губы, осмотрелся в поисках воды. Обычная комната: стены из потемневших от времени рассохшихся брёвен, низкий фанерный потолок (когда-то он был оклеен синими обоями в жёлтый цветочек, о чём говорили сохранившиеся кое-где пятна цветной бумаги), возле занавешенного тряпицей окна – старый кухонный стол и три табуретки (четвёртую занял Байкер), на подоконнике – горшок с давно увядшим растением, в углу – куча какого-то тряпья. Всё! Никакого намёка на бутыль с водой или хотя бы стакан.
– Пить хочешь? – догадался Байкер, перехватив мой страждущий взгляд. Я кивнул, за что был сразу вознаграждён: жестом фокусника сталкер вытащил из-за спины металлическую флягу в зелёном матерчатом чехле. – Держи.
В мгновение ока я выхватил фляжку из его рук, свинтил крышку и жадно припал к горлышку. Когда походная ёмкость заметно «похудела», вернул её владельцу, обтёр губы тыльной стороной ладони. Жёсткая щетина кольнула кожу. «Однако неплохо бы и побриться, а то два бородача в команде – не по фэншую, как говорил Антоха Дружинин», – отметил я про себя.
В голове сразу вспыхнули картинки из прошлого. Вот я в своём офисе обсуждаю с приятелем темы нового номера журнала. А вот мы с ним в ночном клубе зажигаем с какими-то длинноногими незнакомками. А вот я уже мчусь с одной из них в своём «Икс-пятом» по ночной Москве. Красивая брюнетка весело смеётся. Её мягкая и нежная рука лежит на моём бедре. Тонкие пальчики осторожно подкрадываются всё выше и выше. Я, в предвкушении кайфа, сильнее давлю на газ. Стрелка спидометра быстро ползёт по подсвеченной красным шкале. Всего какой-то сантиметр отделяет светящийся кончик указателя от жирной двойки с парой таких же толстых нулей. Огни города за окном давно уже слились в сплошные разноцветные линии, но я этого не замечаю. В голове шумит от принятого в клубе «энергетика», пары бокалов алкогольного коктейля и бурлящего в крови тестостерона…
Пестрый калейдоскоп воспоминаний яркой лентой проскользнул перед внутренним взором и умчался вглубь подсознания, не оставив даже лёгкого привкуса ностальгии. Прошлое перестало существовать для меня. Исчез тот самый романтический флёр, что раньше сопровождал каждое видение из той жизни. Всё, что осталось в памяти от тех дней, потускнело, словно я смотрел на это из-за покрытого толстым слоем пыли стекла.
В этот миг я понял, что во мне произошёл сдвиг. Что-то сломалось внутри меня. Наверное, я просто осознал, что значит жить полной жизнью. Я понял, что до этого я просто существовал, загнанный в жёсткие рамки обязательств, приличий и прочей лабуды, которую нам с детства вешают на уши. А здесь, в Зоне, я увидел жизнь в самом что ни на есть настоящем её проявлении: без фальши и без прикрас. Тут, как и на войне, сразу видно, кто друг, а кто враг, – не то что в большом мире, где каждый тебе улыбается, сжимая кулак за спиной.
Я снова посмотрел по сторонам.
– Что с нами произошло? Где мы?
– В лагере, где же ещё?
Видно, я слишком широко раззявил рот и выпучил глаза от изумления, потому что Байкер поспешил добавить:
– Ты в отключке двое суток провалялся. Парни думали, ты уже того, «овощем» стал, хотели тебя за пределы лагеря вынести да и оставить там. Ну, чтоб тебе легче было с друзьями встретиться.
– С какими друзьями? – спросил я надтреснутым голосом.
– Так, эта… с зомбарями. С кем же ещё? Их здесь в последнее время шибко много развелось. Не иначе Разрушитель мозгов активизировался: пополняет нашим братом шатающиеся ряды мертвунов.
– И-и-и… – протянул я, пристально глядя в глаза Байкеру.
