– Довести тебя до покоев, мой князь? – в темных сенях подскочил верный Гинтарс.
Довмонт грубо отпихнул мальчишку:
– Не надо. Я еще не пьян.
– Тогда… какие будут указания на утро?
– Разбудить на рассвете!
– Понял, мой князь.
Похоже, ноги сами знали дорогу. Заплетались, но, куда надо, вели. Сени, крытая галерея – переход, вот и опочивальня супруги. Бируте… Да, так ее звали – Бируте. Из какого-то там знатного, но единого рода… княжна.
Княжна дожидалась мужа на ложе. Лежала на лоскутном одеяле в короткой рубашонке из тонкого выбеленного солнцем льна. Нет, конечно же, не Ольга… Но похожа – как две капли воды! Эта вот Бируте и Оленька – словно близняшки. Русые теплые волосы, нежная кожа, синие, как майское небо, глаза…
– А, иди-ка сюда, миленькая моя…
– Я и так здесь, мой герой…
Тяжело дыша, князь погладил женушку по колену. Сильная ладонь его полезла и выше, под рубашку к трепетному, горячему и уже влажному от желания лону. А ну-ка…
Даумантас сорвал бы сейчас рубашонку, как зверь, и так же взял бы жену, по-звериному грубо… Однако теперь действовал Игорь…
Поцеловав жену в губы, осторожно положил ее на спину. Задрал рубашечку, обнажив грудь. Накрыл губами трепетные сосочки, поласкал, потрепал языком, затем отпрянул, зажал между пальцами, чувствуя нарастающую упругость и твердость груди…
– Ах, мой князь…
Красавица выгнулась, и князь не мог больше ждать, просто был не в силах. Да и Бируте-Оленька уже томилась в нетерпении, истекая пряным соком любви, изнемогая от охватившего низ живота жара…
Кунигас взял жену осторожно и нежно, обнял за талию, выгнулся, словно тисовый лук…
Бируте закатила глаза… стонала так громко и страстно, что, казалось, было слышно на все княжество. И пусть! Пусть слышат. Пусть завидуют тупые ханжи.
– Ах, мой князь… мой милый…
Она уже не могла говорить, да и не нужны были слова. Княжна закусила губу, вновь застонала, забилась, словно попавшая в капкан лань, трепетная и нежная… Застонал и князь…
– Как хорошо, – Бируте прижалась к его груди, довольная и счастливая, как только может быть счастлива юная женщина, не видевшая любимого мужа уже несколько дней.
– Ты нынче такой… Такой нежный, такой… Мне так нравится куда больше… ой! Прости, я сморозила глупость, мой господин. Прости!
В синих очах возлюбленной Игорь углядел страх! Отчего так? Чего юная княжна боялась?
– Ну, ну, милая, тебе не в чем себя упрекать. Совершенно не в чем.
Нет, это все же была не Ольга. Хоть и очень похожа, но нет, не она. Оленька как-то по-другому мыслила и никогда никого и ничего не боялась.
Успокаивая супругу, князь погладил ее по плечам, по спинке… девушка выгнулась, словно кошечка, вот-вот замурлыкает. Довольная, растянулась на ложе, заложив за голову руки, вся такая счастливая, стройненькая… и красивая – невероятно!
Игорь вновь погладил упругую грудь, потеребил сосочки. Потом отпрянул, встал на колени и принялся покрывать нежными поцелуями все трепетно-юное тело. Такое ласковое, гибкое, родное.
Начал с губ, затем перешел к нежной шейке, потом опять – к груди. А потом спустился вниз, к пупку… и еще ниже, к лону.
Молодая красавица вздрогнула, застонала, выгнулась… Игорь обхватил ее руками за талию, чувствуя на губах кисловато-терпкий запах любви… Вот отпрянул… Погладил по бедрам… Обнял за плечи, чувствуя шелковистое тепло…
И снова влюбленные предались страсти, коей, верно, позавидовали бы и сами боги!
Гинтарс разбудил князя на рассвете, как и было приказано. Уже варили пиво, уже, в ожидании праздника, бегали взад-вперед вездесущие ребятишки. В отверстия под крышами выходил рвущийся из очагов дым, пахло тестом, мукой и свежей выпечкой. Молодые парни отправлялись на охоту и на реку – за рыбой, раз уж праздник, так нужно было объедаться от пуза, таким образом прославляя великих богов. А где взять еду в конце июня? Грибов еще нет, а ягоды – так те на бражку! Земляника, голубика, морошка. Черника, опять же, уже, говорят, пошла. Вкусная брага будет, ничуть не хуже константинопольского или немецкого вина. Такими винами торговали в Кернаве и в Новогрудке, у Миндовга, богатые заморские купцы. Даумантас пивал однажды – не понравилось, кисло. Уж куда лучше хлебнуть ягодной бражки, хмельного кваску или вот пива. Ух, какой запах пошел! Медовуха – тоже неплохо, только ежели хорошо перепить, так голова вроде бы ясная, а ноги не идут. Так тоже бывает.
– Здрав будь, князь, – кунигас еще не спустился с крыльца, а жрец Будивид уже тут как тут. Стоит, от солнца щурится, бородищу ладонью гладит.