– Вот именно! О жизни надо думать, вождь. И – немного – о мести, – боярин поиграл желваками и недобро прищурился. – Если Миндовг виновен в смерти своей супруги… Ему не поздоровится, хоть он и великий князь!
– Вот уж поистине славные слова, друг мой! – Довмонт неожиданно рассмеялся и хлопнул приятеля по плечу. – Месть! Да, она будет… Хоть Бируте местью и не вернешь, но все же… ее душе, наверное, будет приятно.
– Думаю, в таком деле сами боги на твоей стороне, княже! – сверкнув глазами, подзадорил Любарт. – И я бы еще поискал предателей.
– Каких предателей?
– Сдается мне, наше поражение и твой плен – это не просто так.
Сказать по правде, Довмонт и сам думал так же, просто заниматься поисками пока не было ни времени, ни возможности. Теперь же – и то, и другое есть. Однако имеется и то, что нужно сделать в первую очередь – решить вопрос с Наримонтом. За него наверняка вступится Миндовг… проклятый убийца! Да и друг детства Тройнат не останется в стороне – это ведь он пожаловал Наримонту кусочек Жемайтии. Знатного пленника никак нельзя было убивать, да и вообще, следовало относиться к нему уважительно. Что ж, это можно. В конце концов, Наримонт же не убивал Бируте! Всего лишь отнял трон… Хотя теперь и оправдывался – мол, в отсутствие хозяина и все такое. Так ведь и верно – так оно все и вышло.
Что же касается той несчастливой битвы… Немцы оказались хитрее. А еще – удачливее: перехватили гонцов. Сирвид клялся, что не получал от князя никаких известий – и Довмонт не имел оснований ему не доверять.
– А не устроить ли нам пир по случаю моего возвращения? – искоса глянув на Любарта, усмехнулся князь. – Позовем бояр, всех наших…
– Славно! – боярин совсем по-детски хлопнул в ладоши. – Пир – это славно, мой вождь. Но сначала нужно поблагодарить богов за твое счастливое избавление… И напомнить им о княгине. Пусть там получше относятся к ней!
Так и сделали. Уже с утра Довмонт велел слугам готовиться к пиршеству. Сам же, в сопровождении Любарта, Гинтарса и верной дружины отправился в Нальшаны, нанести визит в священную рощу, умилостивить старых богов.
Доскакали быстро, да что тут было и ехать-то – рядом всё. Тем более и путь сухой, и солнышко светит – красота. По обеим сторонам дороги тянулись ухоженные поля, зеленые заливные луга с пасущимися коровами, рощицы. Сладко пахло клевером, и налетевший ветер принес приятную прохладу.
Уже совсем скоро показались за лесом деревянные башни Нальшанского замка, повеяло родиной. Кунигас, вспоминая, крутил головой. Вот здесь, на этой опушке они с приятелями в детстве играли в литовцев и рыцарей. Крестоносцами, естественно, никто не хотел быть, приходилось кидать жребий. Все без дураков, по-честному – иногда и сам юный кунигас играл роль магистра!
С легкой улыбкой на устах Довмонт придержал коня и обернулся к ехавшему чуть позади Любарту:
– Ты помнишь?
– Помню, князь! Как ты был магистром и свалился в яму!
– Не сам свалился, а ты же меня и толкнул!
– Не я – Альгирдас. И что же ему оставалось делать, ведь он же был литовцем, а ты – рыцарем.
– Добрые были времена!
– Да уж!
Князь не отправил вперед гонцов, явился внезапно, что вовсе не помешало местному нальшанскому воеводе вполне достойно встретить правителя. Доложили дозорные – понятно. Узнали кунигаса и дружину еще издалека.
Уже были настежь отворены ворота, уже ждали с непокрытыми головами и сам воевода, и воины, и простой, жадный до любопытства, люд. Даже старый интриган, жрец Будивид, не замедлил явиться! Стоял рядом с воеводой, поглаживая черную бородищу, в праздничной желтой тунике до самых пят. В правой руке – посох с навершием из черепа козла, на шее – ожерелье из мертвых птичьих голов. Все, как всегда, ничуть не изменился жрец за последнее время – все то же морщинистое лицо с горбатым, словно клюв хищной птицы, носом, все тот же хитрый, с недобрым прищуром, взгляд. Да и что такого могло сделаться с его лицом? Разве что кто-нибудь за что-нибудь по скуле бы съездил или своротил бы нос… Так нет же, не своротили, хоть, верно, и было за что: криве Будивид отличался скверным характером и патологической жадностью до женского пола, в том числе и до чужих жен.
– Слава князю! – завидев всадников, воевода помахал рукой.
– Слава князю! – в момент подхватили воины и простолюдины. – Слава!
Даже интриган жрец – и тот улыбнулся. Соскучился, что ли? Хм…
– Да пошлют вам боги удачу, – спешившись, князь обнялся с воеводой… и с криве.
Будивид, кстати, выглядел на редкость добронравным:
– Рад, рад, княже! Ты все же решился навестить нас. Навестить священную рощу… все деревья там помнят Бируте, да. Это ты славно решил.
Не тратя времени даром, высокие гости сразу направились к жертвеннику, в дубраву, на высокий холм. Княжьи слуги – отроки – везли с собой подношения богам: цветные шелковые ленточки, колокольчики, белых и черных петухов.
Петухов тут же и зарезали под старым дубом, привязали ленточки, повесили колокольчики на ветви росших рядом кустов.
– О Дьявас! Дьявас Праамжюс! Прими нашу жертву, великий повелитель мира и людских судеб!