с Джимин, ведь если наш отряд отправят на Второй круг, то… все пропало.
Я уже открываю рот, чтобы сказать, что Второй круг никак не повлияет на его личную статистику, но тут в памяти всплывает одно обстоятельство, которое проясняет смысл его слов. Следующий набор курсантов будет последним, и их будут распределять только по отрядам зачистки, которые отправятся в Арголис уже тогда, когда диверсионно-разведывательные отряды сделают основную работу и останется только навести порядок в городе. Юн не мог знать этого, снова и снова отказываясь от перевода из рекрутов в курсанты: решение было принято Советом незадолго до нашего набора.
«Стать героем войны». Услышь я это от кого-нибудь другого, не от Юна, для меня это бы даже не выглядело планом, слишком самонадеянно…
Но у него может получиться…
Кажется, я поняла, зачем он пришел ко мне.
– Ты… ты хочешь попросить меня не возвращаться в отряд? – спрашиваю я севшим голосом.
Юн долго смотрит на меня, не отвечая, и я не могу прочитать его взгляд: слишком много эмоций поспешно сменяют друг друга.
– Попросил бы, – наконец говорит он. – Еще неделю назад – попросил бы. Но не сейчас. – Юн качает головой. – У меня нет права на подобную просьбу. Ты… ты не причинила моему плану и десятой доли того вреда, что причинил я сам… Знаешь, как проходят наши тренировки в стазис-контуре? – неожиданно спрашивает он. – Те, до которых тебя не допустили из-за того, что ты Несовместимая?
Я киваю, продолжая глядеть на него в замешательстве, не совсем понимая, к чему он клонит. Конечно, знаю: пулевые ранения, ножевые ранения и сломанные кости.
– Совместимые курсанты в среднем пользуются лечебным модулем пять-шесть раз в месяц. Я же оказывался там лишь трижды, в самом начале обучения. Я просто не позволял себя победить, я не мог уступить, мне нужно было одержать верх любой ценой, еще бы… По иронии судьбы это чуть не стоило мне жизни. – Он хмыкает. – На прошлой неделе у нас была тренировка с Кондором на полигоне, мы отрабатывали способы обнаружения слежки и ухода от нее. После тренировки Кондор стал задавать нам вопросы по этой теме. Очередь доходит до меня, я начинаю отвечать, а он смотрит на меня и хмурится. Перебивает почти сразу же, «подними руки в стороны», говорит. Потом просит улыбнуться, потом – показать язык. Я, конечно же, выполнил все это, думая, что он просто издевается… а он весь побелел, остановил тренировку и вызвал медбратьев с уровня Нулевого поколения.
Юн тяжело вздыхает, и я уже догадываюсь, почему. Эти симптомы знакомы мне еще с лекций для будущих Смотрителей.
– Инсульт? – тихо спрашиваю я.
– Микроинсульт, – коротко отвечает Юн. – Но, как сказал доктор Константин, инсульт был не за горами. Я мог стать инвалидом, или… или умереть, – договаривает он едва слышно.
– Но это же обычно случается с людьми в возрасте, – вслух вспоминаю я. Юн пожимает плечами.
– Я слишком часто пользовался рендером для тренировок в свободное время. Слишком большая нагрузка на мозг, а откат стал решающим ударом. В медблоке на уровне Нулевого поколения сейчас лежит пациент, восстанавливающийся после инсульта, вот нас вместе и лечат. Но… Если бы Кондор не обратил внимание на симптомы… – Юн прерывается, качая головой. – Даже модуль бы не помог, он не рассчитан на работу с повреждениями мозга. Но каждый раз, когда оказываешься в модуле, он проводит диагностику, обновляя профиль совместимости. Попади я в модуль хоть раз за последний месяц, позволь я хоть раз себя победить – узнал бы, что от рендера стоит отдохнуть. А теперь приходится отдыхать в медблоке Нулевого поколения… И меня это убивает, – неожиданно признается Юн. – Слишком… слишком много свободного времени.
Я невольно хмыкаю. Пожалуй, сейчас я понимаю Юна как никто другой.
– Я… много думал о том, что случилось. – Юн обхватывает свои плечи, словно ему вдруг стало холодно. – Было очень тяжело осознавать, что я зашел так далеко, пытаясь позаботиться о Джимин, что чуть было… – Он прерывается, зажмуриваясь на несколько мгновений. Когда он открывает глаза, то мне кажется, что я вижу в них слезы. – Я чуть было не оставил ее одну. Это то, чего я не смогу себе простить. Поэтому я и сказал тебе, – Юн поднимает на меня взгляд, – не переусердствуй, пытаясь вернуться в отряд.
– Если бы ты сейчас попросил меня не возвращаться, – я встречаюсь с Юном глазами, – я бы поняла это.
– Ты не дослушала, – неожиданно мягко говорит он. – В отряде по баллам сейчас самая слабая Паула, она провалила промежуточный экзамен по тактике, но надеялась набрать бонусные очки на двух групповых тренировках в Большом зале. Но пять курсантов в отряде – слишком мало. Их отстранили от общих тренировок на десять дней, пока я не вернусь. Итак, – Юн разводит руками, – перед тобой сидит человек, из-за которого отряд Солары оказался так близок ко Второму кругу, как еще никогда не был.
Плохо. Очень плохо.
Нашему отряду уже не войти в двойку лучших, ведь если слабые отряды считаются по самому слабому участнику, то сильные – по общей сумме баллов членов всего отряда. Есть еще один нюанс: отряду, который будет признан самым сильным, Второй круг уже не грозит, вне зависимости от баллов самого слабого участника.
Но до выпуска еще есть время. И есть финальные испытания, которые могут ощутимо повлиять на ситуацию с баллами. Прорвемся.
Я невольно хмыкаю, когда осознаю, что слишком сильно забегаю вперед. Какие там финальные испытания, когда я еще не встала на ноги, не вернулась
