Мне хочется как можно быстрее оказаться рядом с Бертом, самой убедиться, что с ним все хорошо, но одного внимательного взгляда оказывается достаточно, чтобы понять: сейчас это не самая лучшая идея. Берт, весь растрепанный, хмурый, сидит на диване, упрямо скрестив руки на груди, отгородившись таким образом от всех нас.
– А что тогда… – Я не договариваю, заметив на столе перед Альмой планшет Берта. – О. Ясно.
Кто-то сильно постарался. Планшет разбит так, что в нем вряд ли осталась целой хотя бы одна деталь. Ни о каком ремонте не может идти и речи. Я вспоминаю, как Ефим трясся над планшетом, выдавая его мне на руки, как долго убеждал меня пользоваться им только в случае крайней необходимости, чтобы не сломать ненароком. Очень ценная вещь – и над ней явно поработал чей-то тяжелый ботинок.
– Кто это сделал? – спрашиваю я, хотя и сама знаю ответ. Закар, чужими… ногами или даже сам – неважно. Важно то, что из-за помощи мне Берт стал его мишенью. Узнали его расписание, подкараулили, когда он в одиночку возвращался с занятий, чтобы никто из нашего отряда не видел, не смог вступиться… Напасть на беззащитного – подлый поступок. Впрочем, Закар наверняка так не считает.
– Сам разберусь, – бурчит Берт, бросая на меня обиженный взгляд.
– Зачем ты так… Ты член отряда, Берт, – мягким голосом говорит Паула. – Мы должны помогать друг другу, всегда помогаем…
– Помогите кому-нибудь другому, – Берт отворачивается от нее. – Мне помощь не нужна.
– Паула права, – замечает Клод, явно стараясь говорить, как она, заглядывая мальчику в глаза, подражая ее тону, – это касается всех нас.
Вспыхнув, Берт вскакивает с дивана.
– Перестань! – Он даже топает ногой, красный от злости. – Хватит говорить со мной, как с глупым ребенком! Я маленький, но я не ребенок! Я же сказал – сам разберусь! – Прокричав это, он выбегает из казармы, хлопая дверью.
– Ну и зачем спрашивать? – пожимает плечами Юн. – Мы ведь и так знаем, кто это мог сделать, – говорит он, сощурившись, – и почему.
– Попробую его успокоить. – Смотрю на Альму, она кивает, и я выхожу.
Обнаруживаю Берта в коридоре. Он сидит на полу, обхватив руками колени. Выглядит так, словно готов расплакаться в любую секунду. Я сажусь рядом.
– И ты с ними, – обиженно бурчит Берт, даже не поворачивая головы в мою сторону. – Вот и иди к ним.
– Не-а, – с притворной веселостью возражаю я. – Без тебя никуда не пойду.
– Я буду сидеть здесь долго-долго. Раз уж вы все думаете, что я ребенок, я могу капризничать.
– Тогда будем капризничать вместе. – Я с трудом сдерживаю улыбку. – Только учти, – предупреждаю с мнимой серьезностью, – до отбоя осталось всего десять минут.
Берт скептически хмыкает:
– Пятнадцать.
Некоторое время мы сидим в тишине.
– Планшет жалко? – спрашиваю я просто для того, чтобы не молчать.
Тяжело вздыхая, Берт кивает:
– Конечно. Мамин, там все ее файлы остались… Мама сильно расстроится, когда проснется.
– Что будешь делать? – интересуюсь как бы между прочим.
Берт пожимает плечами. И слегка улыбается:
– Папин планшет все еще цел.
Еще минута проходит в молчании, затем Берт поворачивается ко мне:
– Мы же с тобой договорились, – его голос лишен какого-либо выражения. – Не надо меня оберегать. Я – курсант, видишь? – Он потирает пальцем свое имя на жетоне. – Такой же, как и ты, как и все остальные – Альма, Клод, Паула, Юн… А это значит, что я могу постоять за себя.
– Я помню тот разговор, – киваю я, невольно улыбаясь, – и повторю еще раз, что сказала тогда. Друзья заботятся друг о друге.
– А знаешь, что еще делают друзья? – Берт смотрит на меня очень внимательно. – Если ты мой друг, то тебе нужно верить мне, верить в меня. Для этого и нужны друзья. Вот я в тебя верю. Тебе нужно сделать то же самое.
– Конечно же, я верю в тебя, Берт, – взлохмачивая его волосы, говорю я то, что он хочет услышать.
Берт перехватывает мое запястье.
– Даже если я скажу, что могу сделать так, что нас оставят в покое? – Он сверлит меня испытующим взглядом.
Я утвердительно киваю.
Лицо Берта светлеет.
– Тогда пошли обратно. – Он вскакивает на ноги и протягивает мне свою ладошку.
Я тут же поднимаюсь.
Мне понятно упрямство Берта, но я беспокоюсь за него слишком сильно, ведь сейчас он просто не способен в полной мере оценить ту угрозу, с какой
