встречаться с ним вне игры. Он шепчет, какая я молодчина, и еще кое-какие вещи, которые звучат особенно убедительно из-за его горячего дыхания на моей коже. Да кому нужны эти испытания, когда каждое прикосновение – как удар током?
Отдых был коротким. На экране появляется Гейл и сообщает, что готова площадка для следующего испытания. Она облизывает губы:
– Все готовы?
Никто, кроме Тая, даже не пытается изобразить энтузиазм. Мы все знаем, что это будет кошмаром. Я смотрю на телефон. Остается еще один час и сорок минут.
Гейл сжимает руки, будто собирается петь арию.
– Испытания этого раунда разработаны индивидуально для каждого из вас. В длинной стене напротив двери – четыре двери. Раунд пройдет в два этапа. Услышав свое имя, войдите в открытую дверь.
В стене открывается первая дверь. Она что, ведет в один из этих гнусных чуланов? Или, может, там трамплин на краю крыши? Не хотелось бы мне повстречаться с завсегдатаями этого клуба.
Гай появляется на экране рядом с Гейл и вызывает Иэна. Иэн быстро обнимает меня и решительно шагает к двери. Если он и переживает, что идет первым, по нему этого не скажешь.
Гейл говорит:
– Когда закроешь дверь, включится таймер, и открыть ее можно будет только через пятнадцать минут, если только не сработает пожарная тревога.
Интересный способ оставить человека наедине с испытанием. Иэн пожимает плечами и закрывает за собой дверь – должно быть ему не терпится поскорее покончить с этим – что бы это ни было. Я чувствую то же самое, а еще ужас при мысли об испытании, ради которого НЕРВ запирает двери. Но моего имени нет среди тех, кто идет в первую очередь. Сэмюэль, Микки и Тай входят в соседние комнаты; остаемся мы с Даниэллой и Джен.
Пока наши партнеры подвергаются пыткам или сидят взаперти с крысами, мы с девчонками собираемся у холодильника: он набит шоколадками вперемешку с бутылками пива. Так почему бы нам не перекусить? И тут мне приходит в голову, что каждая из нас – слабая половина пары. Они что, специально разделили нас, чтобы оставшимся было страшнее?
Джен откусывает кусочек шоколадки и вытирает рот.
– Микки не такая уж злая. Просто игра ее достала.
– Или, может быть, показала ее истинную сущность, – говорю я, не желая спускать дело на тормозах. – Не важно. Спасибо, что сумела ее успокоить. Просто безумие думать, что я работаю на НЕРВ.
Джен поднимает брови:
– В самом деле?
У меня отвисает челюсть:
– Да, конечно!..
Она шутливо пихает меня в плечо.
– Шучу, шучу! Если здесь действительно есть подсадная утка, так это Сэмюэль. Слишком уж он тихий.
Даниэлла вздрагивает.
– Я темноты боюсь. Думаете, они заставят нас сидеть в комнате без света, а?
Я разглаживаю юбку.
– Теперь, когда они знают, чего ты боишься – запросто. – Я говорю это не из вредности. Просто кто-то должен ей объяснить, что любая слабость, в которой она признается, будет использована против нее.
Ее плечи вздрагивают. Я улыбаюсь ей:
– Все будет хорошо. Если выключат свет, просто постарайся вздремнуть и набраться сил для следующего испытания.
Да, мне легко говорить… Глаза Даниэллы распахиваются.
– Какое там! Стоит закрыть глаза, и они напустят на меня пауков или еще что. Помнишь ту девушку, Абигайль, из прошлой игры? Ее худшим кошмаром были змеи, и посмотри, что они с ней сделали!
Я вспоминаю ужас на лице той девушки, когда месяц назад транслировали первую игру. Я говорила себе тогда: эти змеи просто не могут быть ядовитыми. Если она расслабится, с ней все будет в порядке. Но она не расслабилась, и я смотрела, как она корчится. Развлекая Зрителей.
Джен берет еще одну шоколадку.
– Та девчонка хотела сниматься в кино. Думаешь, все эти вопли были настоящими? Ведь Игра для нее – это просто одно большое прослушивание. Даже потом она продолжала лезть повсюду на ThisIsMe. Слышала, что она выкинула на прошлой неделе? Сиганула со скалы в водопад, когда кто-то ее случайно снимал? На все готова ради внимания.
Я беру банку газировки.
