способности и производительность до невообразимых высот.
Ради этого монументального свершения ему требуется раскодировать и перевести человеческую мысль, преобразовать ее в лексикон, не знающий пределов. Точный. Безупречный. Сфера применения настолько обширна, что даже
Грей рассчитывал, что со временем все признают, что он затмил всех предшественников. История однажды по заслугам воздаст ему за выдающийся вклад, ставший поворотным пунктом в преображении человечества и его выходе за грань возможного.
Несметные миллиарды, которые придут с этой славой и преклонением, станут вишенкой на торте, но и только. Он чересчур альтруистичен, чтобы волноваться о деньгах.
Грей подумывал, не связаться ли с Ником Холлом, но решил сделать эту задачу второй из двух стоящих перед ним. Сначала первостепенное.
Вернувшись в дом, он закончил приготовления, понимая, что надо покончить с ними прямо сейчас, а потом достал бутылку дорогого «Мерло» из своего выстроенного на заказ винного погреба, где поддерживал температуру пятьдесят семь градусов[21] и влажность шестьдесят пять процентов.
Откупорив «Мерло», он понес бутылку и большой винный бокал в гостиную со сводчатыми потолком, заполненную ультрамодерновой мебелью, скульптурами и полотнами. Сел в одно из двух находившихся там кресел – каждое с элегантной никелированной рамой и белым кожаным сиденьем – и позволил первому глоточку вина лениво прокатиться по вкусовым сосочкам. «Мерло» обладало черешневым букетом с легким привкусом черной лакрицы, а также дуба, вишни, черной смородины и даже намеком на специи.
Превосходное вино. Хотя и не лучшее из его запасов.
И откупорит ее очень скоро.
Келвин продолжал смаковать содержимое своего вместительного бокала, заставляя себя впасть в состояние глубокой релаксации. Когда бокал на три четверти опустел, раздался дверной звонок – короткая мелодия, эхом раскатившаяся по пяти тысячам квадратных футов резиденции. Можно было поставить беспроводное переговорное устройство, но это было бы чересчур претенциозно.
Грей открыл дверь, за которой маячила невзрачная фигура Алекса Альтшулера. Этот паренек – выдающийся гений, внесший в проект неисчислимый вклад, хотя история упомянет лишь, что его потенциал вскрылся исключительно благодаря безупречному чутью Грея, поставившего его на выдающийся руководящий пост еще в юности. Как и Стив Джобс, он собрал вокруг себя сильную команду и, как и Джобс, по заслугам удостоится звания провидца, благодаря гению которого и стал возможен этот прорыв.
В научном и техническом отношении Алекс Альтшулер почти так же даровит, как и сам Грей, но во всех прочих измерениях, где Келвин добился совершенства, пацан смехотворно неуклюж. И все же человек, способный встать с ним вровень хоть в одном измерении, заслуживает немалого уважения.
– Алекс, привет! Что привело
– Можно войти?
– Несомненно, – распахнув дверь, Грей жестом указал в дом.
Альтшулер вошел, тотчас же снял очки и принялся нервно протирать их полой рубашки.
– Ты в порядке? – осведомился Грей. – Выглядишь ты малость… нездоровым.
– Я, э-э… в порядке, – выдавил из себя улыбку Альтшулер.
– Должно быть, дело в здешнем освещении, – кивнув, чуть ли не себе под нос произнес Грей. – Давай устроимся поудобнее, и ты поведаешь мне, зачем пришел, – и повел Альтшулера в гостиную, из которой только что вышел. Указал на втрое никелированное кресло, обращенное к его собственному, и Алекс сел, кивнув в знак благодарности.
– Винца? – предложил Грей, указав на стоящую на столе дорогую бутылку. – Французское «Мерло» урожая девяносто первого года. Довольно хорошее.
Альтшулер кивнул с таким видом, словно хотел выхватить из руки Грея всю бутылку и осушить ее одним духом. Вынув из алькова второй бокал, Грей наполнил его для Альтшулера и поставил на разделяющий их зеркальный столик.
Алекс с благодарностью взял его, но руки у него так тряслись, что пришлось сделать большой глоток, чтобы волны, побежавшие по вину в бокале, не перехлестывали через край. И неверной рукой отставил бокал обратно, пока Грей смотрел на него с заинтересованной полуулыбкой.
– Это твой первый визит, – заметил Келвин. – Чему обязан честью лицезреть?
Снова сняв очки, Альтшулер принялся нервно теребить их. Его дыхание участилось, лицо вытянулось.
– Я хочу в долю, – ляпнул он, но, хотя явно собирался заявить это с напором, на деле чуть не поперхнулся словами, выдавливая их из себя.
– Прошу прощения? – безмятежно улыбнулся ему Грей.
– Хочу в долю, – повторил тщедушный ученый. – Я знаю, что ты затеял. Надо было догадаться куда раньше, но до меня наконец дошло. И я хочу в долю.
