уважение к покойному сыну хозяев. Он всегда был таким — снисходительно позволял себя гладить, всем видом показывая, что делает это исключительно по широте души.
Ближе к обеду привезли гроб с телом. Из разговоров Данилюк узнал, что похороны назначены на завтра, в полдень. Брат уже договорился насчет места на Городском кладбище. Организовал подзахоронение — на Городском уже лежали дед, прабабка и еще кто-то из предков Данилюка по материнской линии. Можно сказать, семейный погост.
В квартире было тихо и печально. Брат ушел по делам, бабушка с бабой Дуней что-то стряпали на кухне. Мама сидела у изголовья гроба, неотрывно смотрела на тело сына, иногда гладила его по щеке.
Данилюк тоже смотрел. Служащие похоронного бюро привели его труп в порядок, загримировали, окончательно скрыли следы аварии. Волосы зачесали на левую сторону — там лицо пострадало особенно сильно. Бальзамировать не стали — хоронить будут уже завтра.
Еще его переодели. Данилюк машинально погладил ткань, потер край рукава… и вдруг заметил, что сам начинает меняться. Зимняя куртка, штаны и шарф словно растворились, сменяясь серым костюмом-двойкой. Тем самым, в котором он лежал в гробу.
Время от времени дребезжал дверной звонок. Попрощаться приходили все новые и новые люди. В основном какие-то тетки и бабки — дальняя родня, Данилюк мало кого узнавал даже в лицо.
Заглянул Серега, лучший друг. Посочувствовал, повздыхал, спросил, во сколько и где похороны, выпил пустого чаю и снова убежал.
Ближе к вечеру домой вернулся отец и появилась сестра. Она три года назад вышла замуж и переехала в Тольятти. Сказала, что ее муж сегодня не смог — приедет завтра, вместе с их дочкой.
По мере того, как в квартире прибавлялось людей, Данилюк чувствовал себя все стесненнее. Как будто реально провинился в чем-то. Все яснее он понимал, что здесь ему делать нечего, пора двигаться дальше.
Он еще раз обошел все комнаты, простился с родителями, братом и бабушкой, постарался получше запомнить их лица. Последней была сестра — ее он нашел в детской, спящей на тахте.
— Устала… — вздохнул Данилюк, присаживаясь рядом.
На щеках сестры застыли мокрые дорожки. Похоже, тоже не выдержала, расплакалась. В детстве младший братишка не раз выводил ее из себя, но она все равно о нем заботилась — утирала сопливый нос, помогала находить потерянные игрушки, даже один раз поджарила яичницу. Правда, Надьке тогда самой было всего девять лет, так что яйца она сожгла до состояния золы, едва не устроив при этом пожар.
Данилюк погладил волосы спящей сестры. В кончиках пальцев возникло странное ощущение — их словно наэлектризовало. Данилюк отдернул руку, но подумав, вернул ее обратно, задержал подольше… и почувствовал, как куда-то проваливается!
Он не сразу понял, где очутился. Тесная комната, полуразвалившаяся мебель, за окном какие-то грязные дома… невероятно знакомые. Это же их старая квартира! Данилюки жили здесь двадцать лет назад, когда Алексей еще учился в младшей школе, а Костик, брат, вообще лежал в пеленках.
Но… как он сюда попал? Старый адрес расположен на другом конце города, и здесь давным-давно живут другие люди. Сейчас вся обстановка должна выглядеть иначе, да и улица с тех пор сильно изменилась…
А потом Данилюк заметил Надю. Сестренка стояла у окна, но поначалу Данилюк ее почему-то не видел. Как будто она не сразу проявилась.
Надя повернулась, посмотрела на Данилюка и грустно сказала:
— Привет, Лёш…
— Привет, Надь… — тихо ответил Данилюк.
— Как же ты вот так, Лёша?..
— Да… как-то вот получилось… — виновато вздохнул Данилюк. — Вы уж не грустите там слишком сильно… У меня тут все хорошо.
— Ладно… — всхлипнула Надя.
Данилюк обнял сестру, и они еще пару минут просто молча стояли у окна. А потом старая комната стала расплываться, терять очертания… и Данилюк обнаружил себя вновь сидящим на тахте, рядом со спящей Надей. Та что-то чуть слышно бормотала, но губы ее теперь изгибались в улыбке.
Данилюк задумался. Похоже, сейчас он каким-то образом побывал в чужом сне. Мистика, конечно… но разве само его присутствие здесь, в одной квартире с собственным трупом — не мистика? Он стал призраком меньше двух дней назад, и еще толком ничего не знает о своем новом бытие.
Может, для духов это обыденная вещь?
Так и оказалось. Дождавшись, пока уснут остальные, он аналогичным путем вошел в сны к отцу, брату и бабушке. Попрощался с ними по-настоящему, попросил, чтобы не слишком тосковали.
Хотел зайти и к маме, но та этой ночью так и не уснула. Данилюк ждал довольно долго, но она все сидела рядом с гробом. Смотреть на это было откровенно больно, поэтому он решил отложить посещение до следующего раза, а пока что прогуляться, поразмыслить.
Этой ночью Данилюк шагал по улицам уже не бездумно, но с осторожностью поглядывал вокруг. Помнил о голодных духах. Их пока что не встречалось — а вот обычные призраки были, хоть и редко. К Данилюку они интереса не проявляли — такие же прохожие, только бесплотные.
Данилюк решил еще разок заглянуть к себе на квартиру. Он знал, что брат днем туда ездил, забрал часть вещей, и ему захотелось узнать, каких
