— Допустим. Только от твоих ответов сейчас зависит всё.
— Что «в-всё»?
Рене достаёт из ниши над лежанкой сумку, кладёт в неё кимоно.
— Малыш, раз уж ты вернулся сам, то не думаю, что ты собираешься снова бросить её одну. Я прав?
— Прав.
— Если ты хочешь быть с ней рядом, тебе лучше вести себя так, чтобы у меня возникла хоть капля доверия. Как я могу доверять тому, кто шляется ночами по Подмирью, непонятно что вынюхивая?
Жиль стискивает зубы, зло сопит. Рене усмехается:
— Так-то, дружок.
— Д-дружок у тебя в шт-танах! — взрывается мальчишка. — Я хочу в-выбраться отсюда, в-вот так вот! И она х-хочет!
— Ну, это и так понятно. Я вас обоих отсюда выведу. Как бы паскудно ты себя не вёл, малыш. А дальше два варианта: или ты катишься к чёртовой матушке, или ведёшь себя хорошо и остаёшься с нами, — спокойно разъясняет Рене.
Он засовывает руку под подушку, вытягивает завёрнутый в ткань вакидзаси. Жиль не выдерживает, бьёт его по руке, заставляя оставить меч:
— Н-не смей трогать!
И тут же жёсткая пощёчина откидывает мальчишку обратно в угол. Жиль прикусывает губу, жмурится от боли. Рене морщится, трясёт ушибленной рукой. В этот момент возвращается Акеми. Смотрит на обоих изумлёнными глазами, сурово хмурится.
— Это что было, а?
— Мы повздорили, — уклончиво отвечает Рене. — Обменялись мнениями друг о друге. Так, по-мужски.
— Г-говнюк, — шипит Жиль, как только Акеми отворачивается.
— Сопли на кулак намотай, — вполголоса парирует Рене и подмигивает мальчишке: — Вот так вот.
— А ну вышли отсюда оба! — раздражённо рявкает на них Акеми. — Дайте переодеться!
Рене выходит первым, взъерошенный и злой Жиль следует за ним. Они отходят к груде контейнеров, Рене принимается что-то искать по карманам. Жилю всё неймётся:
— Акеми с т-тобой не останется. Она св-волоты не терпит. Д-думаешь, обаял её, т-ты…
— Уймись. Я вижу, у тебя от одной мысли о ней в штанах тесно становится. Только смирись, малыш: два дня максимум — и эта девчонка сама прыгнет ко мне в постель.
Жиль вспыхивает, бледнеет, пытается что-то сказать — но лишь хватает ртом воздух. Глаза наливаются слезами, и он спешит отвернуться. Когда выходит Акеми и Рене уводит их по скрытым в стенах тоннелям, Жиль плетётся позади. В мелькающем впереди неярком отблеске карманного фонаря ему всё время кажется, что девушка взяла Рене за руку… или что тот обнимает её за талию.
«Может, не стоило возвращаться? — уныло думает Жиль, глядя в кромешную тьму под ногами. — Она ему доверяет, я ей уже не нужен. Но она — мой друг! Ради неё я каждую ночь ищу лазейки, которые могут вернуть нас наверх. Я облазил Подмирье на километры вокруг, в шахты спускался, своими глазами видел хранилища, где растут сады и содержат животных… а ей это уже не нужно. У неё новый герой, который…»
— Жиль? — обрывает его мысли оклик Акеми.
— Иду, — вздыхает он и прибавляет шагу.
«Пусть я ей не нужен. Она нужна мне. Если этот гад обманет её, кто же защитит мою Акеми?»
И налетает на девушку, невидимую в темноте.
— Эй! — ворчит она и хватает его за руку. — Постой. Ждём Рене.
Жиль сжимает её пальцы — осторожно, ободряюще. Всё-таки не этот самоуверенный тип сейчас чувствует тепло её ладони. Вот так вот!
— Г-где он?
— Велел тут дожидаться. Ушёл проверять ловушки.
— К-какие ловушки?
— Понятия не имею. Он так сказал.
Жиль принюхивается: слабым движением воздуха слева приносит несусветную вонь. Мальчишка пытается вспомнить, что может быть в этом направлении. Кроме цехов по переработке пищевых отходов, на память ничего не приходит. Да, от канализации не так мощно разит тухляком. «Может, он живой мертвяк и пошёл звать своих? И сейчас нас сожрут!» — весело думает Жиль.
— Ну и вонища, — сдавленно комментирует Акеми.
— Кто-то сд-дох. М-может, Рене?
— Бака. Перестань. И так не по себе…
— Не верь ему, — просит Жиль.
