Кодекса, да по письму и чтению – и добро пожаловать к нам, боевым варварам. Дедушка Трамп тебя заметит и… благословит, хм. И начнется у тебя другое житье – будешь бегать по горам и весям, зарабатывая деньги для клана.
– Да помню я, хе-хе, – прогудел Шатци, встряхнув запыленной гривой рыжеватых волос. – Не обижай сиротинушку, с памятью у меня – ха-ха, хе, хо!
Он был спокоен, как скала, а вот я нервничал. Он взял со стойки тяжелый деревянный меч без гарды и выпрямился – выше меня почти на голову и почти вполовину шире в плечах. Хитрая смазливая физиономия со свежей ссадиной на выпяченном подбородке. Боло – свинцовые шары на стальной цепочке, пристегнуто к наборному поясу. Пояс – и короткая набедренная повязка из кожи, вот и все, что было на моем братце.
Он был лучшим из молодых варваров и прекрасно это знал. Медвежьи манеры – это было врожденное. Он гордился ими очевидно и явно, выпячивал, холил. Ни я, ни дедушка Трамп, что воспитывал Шатци еще ребенком, не могли их укротить. Не могли – и все тут. Трепка, порка и прочие наказания малолетнего сироты – дедушка выкупил его у странствующих эльфов в свое время, а те подобрали малыша на пепелище крестьянского дома, который сожгли каратели Вортигена – не заставили его отказаться от гыгыканья, хехеканья, гаканья, грохочущего смеха и даже ковыряния в носу. Его повадки были как бы негативным приложением к выдающимся военным талантам. Он рос настоящим, могучим боевым варваром. И удачливым к тому же. Эта дурашливая ребячливость, с которой он брался за дело и достигал успеха, больше всего меня раздражала. Он относился к делу несерьезно, и все у него получалось!
– Вишь, какой меч! – воскликнул он, обдав меня запахом чеснока. – У меня побольше твоего, хе-хе, гы-гы, го!
Я чуть не отвесил ему подзатыльник: последние экзамены на носу, а этот хлюст вздумал перед кем-то рисоваться!
– Хорошая шутка, – сказал я. – Но у меня стальной топор. Соберись!
Он фыркнул и снова подмигнул поверх моего плеча. Кому это он раздает авансы?
– Гро-о-о-о! – В воротах застыла массивная фигура горного тролля, в основном состоящая из плеч, ну и брюха, если взглянуть на тролля в профиль. Для такого массивного туловища голова была слишком маленькой. Голубовато-сизая, с массой черных пигментных пятнышек, она была похожа на грязноватое яйцо, которое отложила меж плеч тролля исполинская галка. Обычно у троллей имеется комплект из двух ушей-трубочек, напоминающих фанфары, но левую фанфару Зелмо Верхогляду кто-то отжевал. Он еще раз взревел, повел маленькими черными глазками и шандарахнул дубиной по Арене. Дубина у тролля была знатная, охваченная кольцами из вороненого железа с заклепками размером с виноградину.
Переваливаясь, тролль вышел на солнце. Эти топтыги запросто переносят прямые солнечные лучи. Так же хорошо они переносят смесь пива, вина и эля в своем брюхе. Единственное, что они плохо переносят, это голод. А, ну да – меч в брюхе они плохо переносят.
На Верхогляде были драные портки скорбного серого цвета с вкраплением бурых пятен.
– Он не слышит на левое ухо, учти! – сказал я.
– Ага, – сказал братец.
Тут я посмотрел через плечо – проследил взгляд Шатци до каменных рядов амфитеатра.
Там сидели старейшины, все, кроме дедушки Трампа, ребятня и клановые мужчины. И Джальтана. Мне хватило секунды, чтобы проследить ее взгляд, направленный – верно, на Шатци. Сверху вниз, поверх моей головы.
К моим ушам прилила кровь.
Арена и трибуны амфитеатра запретны для девушек и женщин. Им нельзя учиться навыкам боевых варваров и смотреть на испытания мужчин. Такие уж в кланах Джарси порядки. Мужчинам – мужское, женщинам – женское, хотя женщины кланов Джарси легко управляются с луком и копьями, а кое-кто запросто может отходить кланового мужчину (бывали случаи). Так вот Джальтана была единственной девочкой, которой сам дедушка Трамп, главный старейшина клана, страдавший углубленной мизогинией[7], разрешил – вы не поверите! – учиться рядом с мужчинами, а позднее возвел в ранг боевого варвара.
Мотивов он не разглашал, а Джальтана, рядом с которой учился и я, своими талантами затмила почти всех мужчин. Кроме меня, гм.
Мы были близки в свое время. Наш роман то вспыхивал, то затухал, а потом Джальтана уехала – «отбыла зарабатывать деньги для клана», как сказал бы мой дедушка Трамп. Мы не виделись год, и, наконец, позавчера она возвратилась, и… и…
Она пялится на моего сводного брата! Смотрит, прищурясь, а вернее, жмурясь, как сытая довольная тигрица, и между бровей ее вновь пролегла знакомая мне саркастичная складка.
Вот почему она старательно избегала меня вчера: этот ушлепок, этот обезьяний царь, этот… Он успел встретиться с ней раньше!
За этот год мой братец подрос и раздался вширь, а еще в нем проснулся великий врожденный талант: привлекать женщин, ничего для этого не делая. Есть мужчины, обладающие своего рода животным обаянием, которое действует на женщин – не на всех, однако на многих – как манок на уток. Такой мужчина может просто поплевывать на них, унижать, а то и всячески притеснять, больно шлепать по попе, таскать за волосы, не обращать внимания, не мыться, не бриться, даже завести блох в одежде и вшей в бороде, но женщина – даже суровая варварша, Гритт ее маму за ногу! – пойдет за ним на край света.
«И ты, Джальтана!» – мог бы сказать я. Но не сказал. Тролль рыкнул, вернее, рыгнул, распространив по Арене запах горелого солода (перед дракой он
