А вот я – не факт! Сейчас бы использовать какой-нибудь магический щит, но подобных магем в моём распоряжении не было. Так что оставался только один-единственный выход – просто сломать, сбить магию, несомую снарядом, другой, куда как более могучей силой. Опасно, конечно, но…
Я открыл шестую чакру Аджну, задействовав все девяносто шесть потоков силы и стараясь не прорваться на седьмой уровень. Балансируя на самой грани, что стоило мне неимоверных усилий. Энергия во мне буквально кипела, желая вырваться на свободу.
Мир изменился, стал простым и понятным, не имеющим тайн, преград и границ. В этот момент я чувствовал и видел всё, и казалось, что нет пределов моему осознанию! Я даже засёк, как где-то неподалёку появилась некая магическая сущность, вызванная к жизни хлещущей из меня энергией Сансары…
Лена подо мной затрепетала, как-то выгнулась, крепко обхватив меня руками, и издала глубокий, почти утробный, стон. После чего обмякла. Я даже испугался, что её таки зацепило, однако девушка всё же дышала, просто была без сознания.
Взрывы постепенно начали сдвигаться в сторону Солнечного. Закрыв чакры до четвёртой, я вскочил на ноги, откинув тяжёлый бронещит и мельком убедившись, что жив не только я, но и Касимова, которую, похоже, всё-таки контузило, выбежал из блиндажа.
Естественно, что никаких разрушений в лагере не было. Будь артобстрел реальным, здесь было бы всё перепахано к чёртовой бабушке, а от «Карателя» остались бы лишь дымящиеся обломки. А так – можно сказать, что с турками мы сыграли «2:0» в нашу пользу… хотя всё же потери мы понесли. Наведённый Бельской купол невидимости сорвало к едрене фене, и теперь наша «укреплённая точка» была прекрасно видна, а потому внезапно ударить по проходящим мимо войскам – уже вряд ли получится.
Схватив бинокль, я посмотрел на семь часов, как говорила мне раньше Лена. Действительно… в нашу сторону полз самый настоящий танковый клин, а вот пехоты как-то не наблюдалось. Признаться честно, лично мне была совершенно неведома тактика применения подобной техники не только в османо- турецкой армии, но даже в нашей. Однако, если судить по старым фильмам, гусеничных монстров так пускали разве что во Вторую мировую войну… Или в Первую… а вот во время Третьей я что-то не помню, чтобы бронированные машины вот так пёрли вперёд без какого бы то ни было прикрытия. Сейчас прилетят наши штурмовики или вертушки и…
Я обернулся в сторону Солнечного, чтобы посмотреть, не подняло ли командование уже летающую технику, но замер, так и не поднеся бинокль к глазам. С юга на нашу основную базу пёрла самая что ни на есть натуральная волна огня! За ней оставалась чёрная полоса выжженной земли, а столбы дыма поднимались над горизонтом. И эта змейка с огненной головой медленно приближалась к передовым позициям Пятого колледжа, и именно там крутились несколько тёмных точек, наших иллюзорных вертушек.
Вот один из вертолётов, заложив вираж, вышел на атакующую прямую к центру огненного шквала и вспыхнул, исчезнув без следа в поглотившем его огненном цветке. Остальные машины рассыпались веером, отходя на безопасную позицию, развернулись и открыли шквальный огонь НУРСами с подвесных пилонов. Ленты дымных шлейфов протянулись к земле, окутавшейся многочисленными разрывами, и тут же сами штурмовые вертолёты как будто кто-то смазал пальцем невидимый великан, оставив в воздухе ярко-оранжевые штрихи.
– Да что у них там происходит… – пробормотал я, потянувшись рукой к гарнитуре.
– Кузьма! – донёсся до меня из бункера панический крик Касимовой, и я не раздумывая бросился к ней.
Глядя мутными глазами на то, как Ефимов поднялся на ноги, а затем выбежал из помещения блиндажа, Леночка слегка пошевелилась. Девушка совершенно не понимала, что с ней случилось, но это было необычайно приятно. Теперь, правда, уже не так, как секунду назад, когда она внезапно, словно бы…
Касимова с трудом подняла руку и, кое-как справившись с закрывающей лицо маской, провела дрожащими пальцами по покрытому испариной лицу. Нет… да не могло же такого случиться! Вот если бы вчера ночью, то… а сейчас-то как…
Тело словно бы налилось блаженной истомой, перебороть которую Лена была не в состоянии. Оставалось только гадать – что же произошло. Был ли это настоящий оргазм… или всё же экстаз вроде религиозного, от которого до сих пор пела душа, голова кружилась, а в ушах звенели колокольчики.
«А может быть… контузия?» – пришла вдруг в затуманенный мозг здравая мысль, и девушка испугалась.
Всё-таки её зацепило? Или, может быть, она даже умерла?? Но откуда тогда взялось это приятное томление, да и боли она не ощущала. И всё же, насколько она помнила – такие ранения не та вещь, к которой стоило относиться с пренебрежением. Вот так вот, лёжа на спине, вполне можно было захлебнуться собственной рвотой, не имея сил в самый последний момент даже повернуться на бок. Особенно учитывая то, что утром они с Кузьмой довольно плотно позавтракали.
Так что, пока у неё ещё были хоть какие-то силы, следовало действовать, а не дожидаться того момента, когда сознание накроет забытьё, и от неё уже не будет зависеть ровным счётом ничего. Постанывая и продолжая удивляться, насколько это странное состояние казалось ей приятным, Лена с трудом перевернулась на левый бок и замерла… уставившись в широко раскрытые глазки маленькой девочки, трёх-четырёх лет от роду, которая сидела на грязном земляном полу прямо напротив неё.
– Кузьма! – закричала Елена, вскакивая на ноги, потому как странное состояние истомы резко исчезло, и силы почти мгновенно вернулись к ней.
Я ворвался в бункер, готовый к чему угодно, и встал как вкопанный, едва не налетев на Ленку, а точнее, чуть было не врезавшись в то, что она держала перед собой на вытянутых руках.
