чакрах. Вот за ним, трёхлетним пацаном, пришёл старик, чтобы увести его в круг шаманов. И уже скоро, по наставлениям отца и с благословения первого Учителя Кмоля, поступает сначала в школу родного посёлка Рыркайпий, что с языка настоящих людей приводилось как «Лежбище моржей»… впрочем, в те дни он был глуп и ещё не делил людей на настоящих и нет.
Глаза на истинную природу вещей ему открыл новый Учитель Гыргол-гыргын, когда Кмоль в один из дней не вернулся из тундры. Почти в то же время Петру как раз исполнилось четырнадцать лет, и он стал мужчиной, а также получил право именоваться молодым шаманом.
Старик был уважаем в «Круге» и жил по традициям предков, вот только далеко не все готовы были принять его идеи. Они предпочитали комфортный быт с микроволновыми печами, телевидением, компьютерами и всем тем, что делает дух слабее, отделяя своё нынешнее существование от призвания хранить память предков. Её, по их мнению, следовало беречь и почитать, но не жить прошлым, пытаясь вернуть то, что ушло. Но новый Учитель свято верил в мудрость предков и в то, что как только чукчи полностью откажутся от так называемых «благ цивилизации» и вернутся на истинный путь, они снова обретут былую силу.
И в первую очередь разногласия в «Круге Шаманов» касалось вопроса, кого считать настоящими людьми. Таковыми, что не подвергалось сомнению, был его народ. Однако несколько веков назад, когда русские пришли на их земли, они стали единственными чужаками, которых чукчи посчитали равными себе. Гыргол-гыргын же, в мудрости своей, оспаривал это решение предков и доказывал, что людей кроме их народа – не существует. Своей искренней верой он и заразил четырнадцатилетнего парня.
Спустя два года Петра вызвал к себе поселковый староста и сообщил ему, что Великий Старейшина-старейшин, именно так дома звали русского императора, призывает парня в далёкую Москву на обучение. Явре вначале хотел было отказаться, но Гыргол-гыргын, к удивлению молодого человека, приказал ему собираться в дорогу. Новый Учитель объяснил ему, что не столь важны знания, которые могут предложить ему недолюди, сколь важно молодому шаману продемонстрировать им своё превосходство.
На «охотников» в Пятом Императорском магическом колледже не учили. Древнее искусство было русским не по зубам, а потому Пётр поначалу даже растерялся, пытаясь понять – какую из бесполезных для настоящих людей профессий ему выбрать. Вот староста и присоветовал ему стать «экономистом», толковый финансист мог оказаться немалым подспорьем для жителей не только Рыркайпия, но и всего района. Не привыкший возражать в подобных делах старшим – юноша согласился с его выбором.
Уже в колледже Явре постарался сразу же выполнить наказ Гыргол-гыргына и показать всем силу «настоящих людей». Он принял участие в поединках «охотников», которые те проводили насмерть, но не умирали благодаря какому-то артефакту. Оказался лучше многих, но проиграл в последней схватке. Уже потом, долгими вечерами, под воздействием волшебного зелья, Пётр пытался уговорить себя, что бой был не честный, и его противник – «Варлок», сражался не в полную силу и именно поэтому шаман потерпел поражение. Но злые духи кэльэты упорно твердили, что русский просто оказался куда как более ловким охотником, нежели он. Они изводили молодого шамана своим шёпотом, и тогда он камлал, обращаясь к добрым духам, но и те вторили своим тёмным собратьям.
После этого он стал искать своего первого и на данный момент единственного соперника, но тогда же начались занятия на его экономическом факультете, и жизнь Петра превратилась в ад. Он просто не понимал того, чему его учили. Как бы он ни старался – смысл ускользал от чукотского юноши, и он совершил ошибку, сделав подобный выбор.
Мучения продолжались примерно с месяц. В свою комнату парень возвращался с гудящей головой и наливался «Кровью духов», пока однажды явившийся на его зов предок не присоветовал шаману отринуть гордость и пойти по стопам своего соперника. Явре сразу понял, что ему говорят про Варлока. К этому времени он уже выяснил, как зовут обидчика и где он живёт… но встретиться с ним не успел. Началась война.
Теперь совет духа стал абсолютно понятен, ведь Ефимов одним из первых улетел защищать полис. Об этом Петру рассказала одна из жён Варлока, золотистоволосая девушка Юля, когда шаман, в поисках разгадки, пришёл к тому домой, в небольшой, отдельно стоящий особнячок. Предок оказался прав, этот путь был достоин настоящего «охотника», и окрылённый Явре бросился в деканат… чтобы получить там категорический отказ. Он, как ученик гражданского факультета, да ещё и представитель малых народов, был освобождён от военной службы и призыва.
Только чудом сдержавшись после того, как его поставили в один ряд с женщиной, предназначение которой сидеть в яранге, ожидая мужчин из похода, Пётр довольно-таки вежливо спросил, каким образом он всё же может попасть на войну, и был в ответ послан… к ректору. Которого не оказалось на территории Ильинского.
Шок секретарши, когда после этого известия юноша начал устраиваться в её кабинете, чтобы ждать там появления герцога, словами описать было невозможно. А уж когда тот достал бубен с колотушкой, и, отхлебнув из мятой пластиковой бутылки, распространявшей сивушный запах, какой-то бурды, принялся камлать, девушка в близком к истерике состоянии повисла на телефоне, умоляя начальника избавить её от этого психа.
Благо Сафронов и сам сегодня планировал появиться в полисе, так что обжить новое место у Петра не получилось. Выслушав просьбу студента, герцог пару минут подумал и дал добро. Причем подкрепил это устным и письменным приказом не просто о переводе, но и о скорейшей доставке нового ученика военной кафедры к месту проведения сражения. Так что всего через пять часов немного ошалевший от такой оперативности Явре уже находился на полигоне Гебзе, близ Константинополя, с приказом остановить вражеского мага.
Ну… как приказом. Петра просто спросили: сможешь? И он ответил: смогу! Собрал свои пожитки и пошёл туда, где на горизонте поднимались дымы. На
