копченая колбаса, соленые огурцы, нарезанный кольцами лук; тут же пластиковые стаканы и баклажки с пивом. В углу беседки уже располовинен ящик водки.
– Мужики, это Фил. – Голос Сявы без прежнего приблатненного говорка, скорее это голос послушного младшего члена группы товарищей.
Все молчат. Ягоза полусонно изучает меня, а я внимательно – его и собутыльников. Маленький, плюгавый Кецарик мастрячит бутерброды: режет хлеб, солит и раскладывает кольца лука со шпротами. Вася, мужик моих лет, ковыряет ногтем в зубах. Жирный, криво ухмыляясь, разливает водку. Чуть поодаль от беседки с кем-то развязно флиртует по телефону мужик в майке-алкоголичке и кепке по имени Радик. Клуб анонимных алкоголиков перестает быть для меня анонимным.
– Ну что… здравствуй… Филя, – цедит слова Ягоза, он же сорокачетырехлетний Степаненко Игорь Валерьевич девятого уровня социальной значимости.
– И вам не хворать, Игорь Валерьевич! – вырывается у меня, не Ягозой же мне его называть.
Он настораживается, а я снова ругаю себя за непродуманное ребячество. Мало мне было Махарадзе?
– Какой ты прыткий! – удивляется Ягоза. – Ну, имя ладно, а отчество откуда знаешь?
– Да я всех вас знаю. Сява – это Слава, понятно. Этот вот, который шутник, – Руслан, погоняло Жирный, неплохой сантехник, кстати, но бухает, а потому без работы. Тот, что бутер жрет, – Леша-Кецарик, дайте ему по спине, подавился. Это – Вася, жена у него Катерина была, развелись они. А, вон тот еще в кепочке – Радик Низамутдинович, все его так и кличут – Радиком.
– Ни-за-мут-дин-о-вич! – ржет Жирный.
– Ешкин кот! – восклицает Сява. – Фил, ты же еще тогда знал мою фамилию! Откуда?
– Да ты, по ходу, из этих! – Ягоза хлопает себя по плечу. – А? Или с участковым нашим кентуешься?
– Да не из тех и не из этих. Не суть. Чего хотели?
– Так! Мужики, – трет ладони авторитет, – налейте гостю! За знакомство надо выпить!
Не понимаю, что Ягоза надумал, но не собираюсь его поддерживать.
– Так себе знакомство получилось, Игорь Валерьевич. Говорите, что хотели сказать, да я пойду. Некогда мне тут…
– Не понял! Че… – возмущается Жирный.
– Захлопни форточку! – затыкает его Ягоза. – Ты в детстве головой с лестницы не падал, Жирный? Извинись перед Филиппом… как вас по батюшке?
– Олегович.
– Приносим наши извинения, Филипп Олегович! Да, Жирный?
– Приносим… извинения… – тушуется под взглядом Ягозы Жирный. – Шутка была, не обессудьте.
Я морщусь, дотрагиваясь до ноющего бока. В ментовку соваться… Не хочу. Хрен с ними. Да и драку, по идее, начал я, потому что то, что было до этого, в их разумении есть просто шутка.
– Извинения принимаются, – отвечаю и ухожу.
– Фил! – окликает меня Слава. – Удачи!
– И тебе… – я повторяю ответное пожелание про себя.
Хочу надеяться, что окружение не затащит его назад, в привычный безденежный пьяно-угарный быт. Он еще молод, ему жить да жить.
Дома, раздевшись, осматриваю темнеющий синяк под ребрами – ничего страшного, заживет. Вообще, все произошедшее как второе предупреждение. Первое было, когда я получил от цыгана. Умение постоять за себя нужно не только в игре, и никогда не предугадаешь, когда оно пригодится в жизни. Можно прожить всю жизнь и ни разу не подраться, а можно как я – два раза за неделю.
Ладно, хватит рефлексий, надо собираться к родителям.
Зову питомцев на кухню и, пока они ужинают, скидываю новое фото Ричи его хозяйке. Тут же от Светы приходит голосовое сообщение: «Спасибо огромное вам, Филипп! Считаю дни до возвращения домой – осталось всего пять дней! Обнимите Ричи за меня».
Пять дней… С собакой и кошкой квартиру не найти, придется дождаться приезда Светланы.
Звонит Кира и предупреждает, что задерживается в пробке. Смотрю на карту – она еще далеко, и будет не скоро. Чтобы не уснуть, веду Ричи гулять в парк, чтобы заодно и побегать. На долгий бег меня не хватает, причиной тому и слетевшее «счастье», и слабость от голода, и дебаф недосыпа, и ноющий бок. Впрочем, и этих пятнадцати минут бега хватает, чтобы взмокнуть. Выносливость получает еще процент – следующий уровень характеристики уже близок.
К приезду Киры я уже взбодрился душем и чашкой кофе, но, чувствую, родительских вопросов не избежать, видок у меня так себе. Одни синяки под глазами чего стоят.
В машине я закономерно подвергаюсь допросу сестры и, благоразумно сгладив острые и необычные углы, рассказываю события последних дней.
– Филя, да нормальное у тебя руководство, поверь, будь я на их месте, я бы так же поступила. Уговор у вас какой был – ты продашь, они тебя возьмут.
