Весь путь с места посадки космолета до города Тропинин пристально вглядывался в облик незнакомой жизни. Ему не впервые приходилось выполнять роль посла, и каждый раз начальная стадия контакта была самым увлекательным переживанием, оставлявшим в памяти неизгладимый след.
Конечно, нельзя сказать, что все подряд бывало в таких случаях внове. Скорее наоборот: в массе узнаваемых, привычных вещей изредка встречалось нечто неведомое, порой несуразное, по крайней мере — на посторонний взгляд. Угадать его назначение доставляло своего рода интеллектуальное удовольствие. Да и понятно: у дочерних цивилизаций одна основа — человек, расселившийся по Вселенной. Повсюду он сохранял свое первородное естество, и везде местная природа лепила его на свой лад, заставляла приспосабливаться, лишала одних качеств и прививала другие, так что через столетия это были все те же люди и уже не те. В данном случае — гермеситы, не земляне.
Тропинин односложно отвечал на замечания сопровождавшего его чиновника, не очень вслушиваясь в монотонные пояснения относительно сооружений, мимо которых они проезжали. В конце концов, не имело ровно никакого значения, что гигантский конусообразный дворец с пышной колоннадой служил помещением высших математических курсов; что приземистое серое здание, напоминавшее старопрусскую казарму, вместило философскую академию; что паривший в воздухе стеклянный мост тянулся на шестьдесят километров, а туннель, выложенный фосфоресцирующими плитами из неизвестного ему материала, пролегал на глубине пятисот пятидесяти четырех метров. Все эти сведения еще не дают ответа на главный вопрос: каков уровень здешней материальной и духовной культуры по сравнению с Землей и другими обитаемыми планетами — звеньями Великого кольца? По первому впечатлению Гермес находился где-то в пределах XXII–XXIII земных веков. Но первое впечатление обманчиво, кто знает, что обнаружится, когда он поближе познакомится с этой колонией. Так, ему уже известно, что у гермеситов отличная робототехника, зато у них нет космоплавания: какой поразительный пробел!
Многое зависит от того, насколько благожелательно местные власти отнесутся к его миссии. Разумеется, они кровно заинтересованы, чтобы он дал положительное заключение о возможности подключить Гермес к кольцу со всеми вытекающими отсюда преимуществами. Это, однако, еще ничего не значит. Могут утаивать информацию, подсовывать выгодные для себя сведения, препятствовать нежелательным, с их точки зрения, встречам — каких только приемов не существует, чтобы укрыть пороки и выставить на обозрение добродетели! Впрочем, не следует настраиваться на такой лад, нет у истины большего врага, чем предвзятость. И лучший способ проникнуть в характер общества — это познать человека.
Тропинин прервал очередное разъяснение своего спутника и, положив руку ему на плечо, спросил:
— Как вас звать?
— Уланфу.
— Можно, я буду называть вас по имени?
— Разумеется.
— Скажите, какая у вас принята вообще форма обращения?
— Синьора, синьор.
— Ага, это от итальянцев.
— Может быть, но имейте в виду: мы давно преодолели национальные различия. Пожалуй, никто, кроме историков, и понятия не имеет, что такое нация.
— Следовательно, вы историк?
Тропинину показалось, что в тоне собеседника проскользнула нотка досады.
— О нет, я математик.
— Вам можно позавидовать, — сказал Тропинин. — У нас на Земле давно покончено со всеми видами неравенства наций, дело постепенно идет к их слиянию, но пока они существуют, и с этим связано немало проблем. Вообразите, к примеру, сколько сил и средств приходится расходовать на изучение иностранных языков, перевод литературы. Вы избавлены от подобных потерь.
Уланфу смутился.
— Не совсем, — сказал он с явной неохотой. — Обратите внимание, справа от нас новейшее предприятие по производству роботов. Здесь нет ни одного человека, они сами выполняют всю работу — от конструирования до упаковки продукции. Единственное, что им требуется, — заказ с указанием назначения и основных параметров будущего изделия.
— Любопытно, — отозвался Тропинин, кидая взгляд на элегантное сооружение из стекла и бетона.
— А слева можно видеть пригородный парк.
Тропинин не позволил себя отвлечь.
— Скажите, Уланфу, что вы подразумевали, сказав «не совсем»?
— Ну, к сожалению, и у нас существует проблема перевода.
— Вот как? А я простодушно полагал, что вы сконструировали этот замечательный прибор, — он указал на переносной ап, врученный ему сразу по выходе из космолета, — специально для контактов с пришельцами вроде меня.
— Видите ли, синьор, вы затронули вопрос, касающийся принципов нашего общественного устройства, и вам лучше получить информацию на этот счет от более компетентных лиц.
— Вас что-то смущает? — спросил Тропинин, кивая на водителя, не проронившего за всю дорогу ни слова.
— О, ни в коей мере! Чтобы у вас не сложилось ложного впечатления, я могу в общих чертах познакомить вас с устройством гермеситского общества. Но учтите — это будут объяснения дилетанта.
— Неважно, иногда дилетанты предпочтительнее профессионалов. У нас, на Земле, есть даже поговорка: специалист подобен флюсу.
У гермесита округлились глаза.
— Не понимаю.
Тропинин взглянул на него с интересом и пояснил:
— Ну, когда человек углубляется в детали, он порой теряет общую перспективу.
— Ах, так… — протянул Уланфу. — Это, конечно, шутка.
— Да, шутка, но в каждой шутке есть доля правды. Итак?
— Вы сейчас поймете, почему меня поразил ваш скепсис в отношении специалистов. Дело в том, что профессионализм — высший принцип гермеситского общества. — Уланфу посмотрел на Тропинина так, словно тот должен был рухнуть от этого сообщения.
— Доскональное знание своего предмета повсюду в почете, — вежливо возразил Тропинин.
— Не сочтите за похвальбу, но мы сумели достичь совершенства на этом пути.
— Поздравляю, однако и у нас на Земле весьма ценится профессионализм.
— На Гермесе все до единого профессионалы, — торжественно объявил Уланфу.
— В какой-то мере то же самое можно сказать обо всех обществах, достигших высокого уровня развития, — отпарировал Тропинин. Его забавляло это соревнование, а, кроме того, подзуживая собеседника, он надеялся вытянуть из него как можно больше полезных для себя сведений.
— Я вам еще не сообщил самого важного, — сказал Уланфу с видом человека, наносящего сопернику решающий удар. — Специализация у нас достигла столь высокого уровня, что произошло обособление профессиональных языков. Конечно, это породило некоторые неудобства — как я уже сказал, и нам приходится использовать переводные устройства. Но они с лихвой возмещаются грандиозным прогрессом в развитии производительных сил. Впрочем, у вас будет возможность убедиться в этом лично.
Тропинин не смог скрыть своего удивления.
— То есть как, вы хотите сказать, что люди разных профессий вообще перестали понимать друг друга?
— Ну почему же, мы отлично взаимодействуем при помощи автоматического переводчика. Причем если вас снабдили переносной моделью, то каждому гермеситу миниатюрный ап вшивается в годовалом возрасте под ключицу, и мы можем включать и выключать его соответствующим мозговым импульсом. Так что хлопот с ним никаких, мы просто забываем о его существовании. Что касается вашего апа, то в него введена дополнительная программа, рассчитанная на перевод с любого земного языка.
Тропинин хотел было продолжить свои расспросы, но передумал. В таких ситуациях не следовало проявлять поспешности и настораживать хозяев. Нет сомнений, что Уланфу скрупулезно доложит все, что им говорилось, да и в экомобиле, как ему назвали их экипаж, наверняка имеется записывающее устройство. Поразительно: профессиональные языки! Конечно, у специалистов повсюду своя терминология, свой жаргон, понятный только посвященным. Но ведь, кроме производственных интересов, есть сфера быта, личной и общественной жизни, просто человеческих коммуникаций, символика которой едина для всех. Наконец, должно же у них быть искусство, или и его ухитрились разобрать по профессиям: математики слушают алгебраические фуги, биологи читают генетические романы, а химики смотрят на театре периодическую систему Менделеева.
Тропинин улыбнулся. Искоса наблюдавший за ним Уланфу принял это на свой счет.
— Вы не верите, что гермеситы легко общаются между собой? Уверяю вас, между кланами нет никаких перегородок и они прекрасно сотрудничают.
— Какими кланами? — спросил Тропинин. Еще новость! Поистине на Гермесе скучать ему не придется.
— Разумеется, профессиональными.
— Так у вас есть еще и кланы?
— Это логический результат доведенной до совершенства специализации. Знаете, логика, особенно математическая, жесткая вещь. Если вы довели значения левой части уравнения до бесконечности, то вам по неизбежности приходится искать аналогичное выражение для правой.
— Иначе говоря, абсолютный профессионализм в труде и культуре равняется кланам в социальном устройстве?
— Вот именно! — сказал Уланфу с энтузиазмом.
— Интересно, очень интересно. — Тропинин решил сменить тактику: комплименты развязывают языки не хуже, чем скепсис. — И какие же у вас сложились кланы?
— Их насчитывается девять: маты, физы, химы, билы, филы, исты, агры, техн.
— Вы назвали восемь, — сказал Тропинин, загибавший пальцы.
— Разве? Что же я упустил… исты были?
