задание, имя, которым называет себя ваш контакт, а также где и когда его можно арестовать. Осталось лишь установить личность вашего столь загадочного напарника.
– Вы все еще считаете, что не сломаетесь? – поинтересовалась доктор Нергюй.
Риттер промолчал, и она взяла пяльцы и вновь принялась за вышивание.
Риттер долго лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к поскрипыванию гусиного пера – несомненно, Борсук записывал свои открытия. А за пределами комнаты стояла сверхъестественная тишина. Он слышал слабое поскрипывание половиц. Но ни голосов, ни поступи ног, никаких иных признаков того, что в здании имелся еще кто-нибудь, кроме тех, кто находился в этой комнате. Наконец он не выдержал:
– Так что, вы здесь только вдвоем? Ни охраны, ни санитаров?
Внезапная тишина, которую вскоре нарушил Борсук.
– Доктор Нергюй, а ведь он у нас оптимист. Даже
– Может быть, вы не заметили, но идет война, – сказала доктор Нергюй. – Ресурсов не хватает. Мы должны обходиться имеющимися силами. Но если вы решили, что мы двое не способны справиться с задачей… – Она извлекла откуда-то тот самый нож, который сэр Тоби дал Риттеру, и положила его на тумбочку. – Сядьте в постели.
Риттер сел.
– А теперь возьмите нож.
Риттер попытался. Не раз. Но когда он уже смыкал пальцы вокруг рукояти, его рука вдруг дергалась в сторону и хватала пустой воздух правее или левее ножа. Он раз за разом повторял свои попытки, но результат неизменно оказывался одним и тем же.
– Как вы видите, любая попытка сбежать будет тщетной, – сухо констатировала доктор Нергюй.
– Я вижу, что вы фокусники с исключительными способностями к иллюзиям. Но у меня, слава богу, имеется мой неукротимый тевтонский дух. Можете хоть убить меня, если хотите, но ваше грошовое колдовство не превратит меня в вашу игрушку.
– Между прочим, – обычным своим небрежным тоном заметил Борсук (продолжая писать), – иллюзия всегда рассматривалась как слабейший из всех талантов. О, мы, конечно, можем сделать так, что вы преспокойно шагнете с обрыва, или показать вам мертвое лицо кого-нибудь из самых любимых вами людей и убедить вас в том, что убили именно вы – на время убедить. Но мы не в состоянии ни заставить загореться лес, как это может сделать распорядитель огня, ни обморозить человека – это дело ледяных магов. Наша магия со временем рассеивается, и поэтому ее всегда не очень высоко ценили.
Но со временем пришло осознание того, что любая магия создается силами разума, а иллюзия – это ключ к самым его основам. У нас на родине доктор Нергюй прославлена своими достижениями. Вам следовало бы гордиться тем, что она лично занялась вашим делом. – Борсук посыпал листок песком, а потом аккуратно стряхнул его. – Человек, к которому вы шли, обитает в часе ходьбы отсюда. Гонца, который отнесет это донесение, – он помахал листочком, – в Военную разведку, мы ожидаем только завтра утром. Будь вы свободны, вы могли бы предупредить вашего контакта, получить информацию и разжечь костер успеха из золы провала.
В груди Риттера зародилась было надежда, но со следующим ударом сердца угасла.
– Издеваетесь.
– Возможно. Одевайтесь. Ваша одежда в этом гардеробе. Можете не стесняться доктора Нергюй – она бабушка…
– Прабабушка.
– Тем более прабабушка и успела повидать все на свете. Ваши башмаки под кроватью. Не забудьте надеть две пары носков – на дворе холодно.
Риттер, недоумевая, оделся и обулся.
– Теперь идите.
Рядом со спальней находилась уютная гостиная, залитая серым зимним светом. На вешалке возле двери висело его перемазанное грязью пальто. Риттер надел его. Вышел наружу и остановился на веранде, моргая. Замерзшие поля, которые он так хорошо запомнил из сна или галлюцинации, тянулись до леса, который вырисовывался вдали, в нескольких милях, неровной линией. Сделав несколько неуверенных шагов в нужном направлении, Риттер оглянулся на только что покинутый дом. Над дверью красовалась вывеска «САНАТОРИЙ»[16]. Ага, курорт! Но лишь эта надпись давала понять, что его тюрьма – это не просто сельский хутор.
Риттер уставился на горизонт и зашагал, непрерывно ожидая окрика сзади, за которым последует пуля в спину. Как ни странно, ничего подобного не произошло. Он побежал трусцой; мерзлая стерня под ногами захрустела громче. Тишину нарушали лишь этот хруст, карканье ворон вдалеке да его хриплое дыхание.
Не может быть, чтобы они просто так, за здорово живешь, отпустили его.
Или может?
Лес казался недосягаемым. Но если он сможет добраться до него, у него появится хоть какой-то шанс на спасение. Он бежал, и холодный воздух
