городком на границе Польши и Германского рейха. Но негативная сторона ситуации заключается в том, что наши части подойдут не раньше, чем через сутки-двое. Все это время нам приказано всеми силами удерживать данный населенный пункт и обеспечить в дальнейшем ввод в прорыв других частей гвардейской танковой армии прорыва маршала Рыбалко, – голос гвардии полковника Рыкова звучал так, как будто он диктовал вводную офицерам на командно-штабных учениях.
Но все понимали, что дело важное. Даже Роман Есаулов не отпускал свои обычные шуточки. Изначально самоходки «ИСУ-280АТ» создавались для артиллерийской поддержки войск и ударов ядерными снарядами тактической мощности. Однако их броня и подавляющая огневая мощь превратили эти машины в эффективное средство прорыва вражеских укреплений. Потому и оказался сейчас самоходный полк особой мощности на острие прорыва.
Повторялась с точностью до наоборот ситуация лета 1941 года. Именно тогда «Быстроходного Гейнца», непрерывно прущего на своих «роликах» по Украине, требовалось окорачивать и всячески сдерживать суровыми приказами из OKW – Oberkommando der Wehrmacht – Генерального штаба Вермахта.
Теперь уж бронетанковые клинья Красной Армии полосовали укрепления гитлеровцев в Западной Польше. А все же дослуживший до фельдмаршальского жезла Гейнц Гудериан валялся с лучевой болезнью, пока через капельницы в него вливали литры свежей крови.
– По агентурным данным, противник спешно перебрасывает резервы, чтобы не дать нам сомкнуть «клещи» вокруг укрепрайона «Eis-Wall». Против нас действует дивизия СС «Гитлерюгенд».
– Это те самые «отмороженные мальчики»? – поинтересовался Есаул.
– Именно – им всем по шестнадцать-семнадцать лет, но на вооружении танки и другая бронетехника. Именно дивизия СС «Гитлерюгенд» сражалась с союзниками на побережье Франции, – кивнул гвардии полковник Рыков. – Сами понимаете, в семнадцать лет еще не понимаешь смерти, для молодых ее просто не существует, поэтому эти мальчики с молниями на петлицах отличаются особой жестокостью. Именно с ними нам и придется иметь дело.
– Скверные дела, – констатировал Александр Козырев.
– Приготовьтесь к тому, что немцы будут переть в лоб, волна за волной.
Офицеры, находящиеся в штабе, стали оживленно переговариваться. И действительно, подтверждали некоторые, сейчас фашисты действуют более шаблонно. Толковых командиров у них не осталось, соответственно – страдает и тактика.
А вот советские командиры всех уровней изрядно поднаторели в сложной и смертельно опасной науке войны. Их «университетами» стали пограничные сражения июня – июля 1941 года в треугольнике Луцк – Дубно – Броды, где с самых первых дней войны были нанесены первые контрудары по танковым клиньям Вермахта. Это ожесточенная оборона Киева, Одессы, подвиг Севастополя. Битва за Москву и Сталинград, захват плацдарма под Новороссийском весной 1943 года и Курская дуга, операция «Багратион» и освобождение Украины. И теперь эти офицеры сражались почти что в самом логове врага.
Но враг все же еще был силен. Та же самая 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд», несмотря на огромные потери во Франции, все еще оставалась грозной силой. И совсем недавно она прошла переформирование и была усилена новейшими немецкими танками. Все это на совещании в штабе довел до офицеров начальник разведки.
– Ну что, готов к жестоким боям с «отморозками» на танках? – спросил Роман Есаулов, разминая в пальцах папиросу. – Огонька дай…
– Я ж не курю, – Кайзер поправил кобуру с трофейным «Парабеллумом». – А что до боев… Так мы этим уже и так занимаемся не первый год. Но ты прав, противник этот серьезный. Эти семнадцатилетние ребятишки на танках скорее предпочтут попасть в Вальхаллу, нежели сдаться. Драка будет жесткой.
– Это точно, – Есаул выпустил клуб дыма.
– Но это все же зеленые юнцы, хоть и жестокие. А вот на нашей стороне – немалый опыт.
– Посмотрим…
– Боевая тревога! Всем занять свои места!
Танкисты и самоходчики выбегали из уютных домиков под островерхими крышами, из тепла и уюта в метель, мороз и неизвестность. Но подобная работа была привычна для солдат страны, которая с 1941 года сражается в жестокой и праведной войне. Фигуры в черных утепленных комбинезонах и танкошлемах на овчине с обезьяньей ловкостью карабкались на заиндевелые боевые машины. Все акробатические этюды, включая скоростной подъем по скобам, хватание за мерзлые поручни и стволы пушек выполнялись на полнейшем «автомате». Эти движения были намертво вбиты в подкорку головного мозга бесконечными изнуряющими тренировками.
Александр Козырев привычно упал в проем люка, закрывать его он не стал. Он обернулся к наводчику – Андрей Мирошниченко уже щелкал тумблерами, «оживляя» систему управления оружием. Командир самоходки переключил рацию на прием. Оставалось только слушать эфир и ждать.
Внизу, в бронированной рубке, расчет гаубицы зарядил первый снаряд из боеукладки. Это был шрапнельно-огневой боеприпас, из новых, тех, что прибыли спецпоездом вместе с учеными из Средней Азии. Вокруг центрального вышибного заряда уложены стеклянные шары объемом в один литр, заполненные самовоспламеняющейся жидкостью КС. «Огневая шрапнель» пока экипажами «атомных самоходок» не применялась, и ее действие оставалось загадкой.
