приедем домой, соберемся в трактире и отметим это дело! Правильно я говорю, братья?!
Кругом засмеялись, послышались поздравления и шутки. Я смотрел на лица казаков, слушал их и вдруг понял, что в этих людях, простых и открытых, не было зависти. Нет, они завидовали моей удаче, но черной зависти, отравляющей сердца, у них не было. Как и у проводников.
Перед тем как ложиться спать, ко мне подошел урядник.
– Сергей Александрович, надо охрану выставить. Предлагаю в три смены ставить пары: одного казака и одного из ваших охранников. Вы как?
– Добро, Николай Трофимович.
Спал я, видно, крепко, так как проснулся не сам, а меня разбудили. Раскрыл глаза. Возле меня стоял урядник с Трофимом Казанцом. Лица у обоих напряженные и строгие. Поднялся. В лагере уже никто не спал, и что хуже всего, люди разделились на отдельные группы, бросая друг на друга неприязненные взгляды. Что, черт вас возьми, произошло?! Неожиданно сердце екнуло: «Сокровища!» Бросил взгляд на сундуки и мешки. Вроде все нормально.
– Слушаю вас.
– Тут такое дело, – тихо сказал урядник. – Вор у нас объявился.
– Кто? Что украл?
– Ваше золото. Монеты, – ответил мне Казанец, глядя мне прямо в глаза. – А кто… не знаем.
– Гм. А это что означает? – и я кивком подбородка показал на две группы за их спинами.
– Скажу прямо, – урядник посмотрел мне прямо в глаза. – Кто-то из ваших людей взял.
– Откуда такая уверенность?
– Как мы и решили: ночью дежурили три группы по два человека. Под утро заступил Трофим, а через час с лишним пошел, чтобы справить малую нужду. По возвращении проходил мимо сундуков. Вдруг глянь, в снегу что-то блеснуло. А это вон что, – и он протянул мне золотую монету.
– Где?
– В паре шагов от сундука, – уточнил молодой казак.
– Гм. Что вы предлагаете?
Взгляд урядника стал мягче.
– Значит, доверяете, Сергей Александрович? – уточнил он.
– Доверяю.
– Тогда мы вот что сделаем, – урядник наполовину развернулся и позвал братьев, которые сейчас сидели у костра с непонимающими лицами. Когда те подошли, подозревая что-то недоброе, обратился к обоим: – Из сундука пропало золото. Вы…
– Николай Тимофеевич! Вы же нас с детства знаете! Батю нашего знаете! Мы не в жисть чужого не возьмем! – раздались голоса братьев, в которых переплелись испуг и обида.
– Молчать! Оба! Не о вас речь! Попробуйте найти, где вор золото спрятал. Думается мне, что он набил монетами карманы, а затем поблизости закопал. Ведь он не дурак – при себе держать не станет.
– Так это… Чего не попробовать…
Монеты были найдены через полчаса. Их зоркие глаза нашли тщательно затертый след.
– Вот, – и Фома протянул мне туго набитый полотняный мешочек с завязанными на горловине ремешками. – А обувка похожа… – Неожиданно он замолчал и опустил глаза.
– Говори, как есть.
– У вашего… Вон того, – и он показал в сторону Ильи Решетникова. – У него задники каблуков сильно стоптаны.
Все уставились на агента. Казаки с осуждением, охотники с жалостью. Сохатый, недолго думая, схватил своего подчиненного за грудки и, яростно сверкая глазами, заорал:
– Говори, сучий сын!! Правду говори!!
– Так я… ничего! Не брал я!! Пусть докажут!
Он попытался оторвать руки Сохатого, но не смог.
– Уже доказали, урод!!
– Ничего не доказали!! И не докажете!! – в голосе филера были страх и ярость.
Когда ему наконец удалось вырваться из рук Сохатого, он отскочил на два шага назад и попытался выхватить оружие, но был сбит с ног казаками, которые заломили ему руки, заставив встать на колени. Пару минут он дергался, пытаясь вырваться, а потом вдруг разом обмяк, поник и опустил голову.
Я спросил его:
– Ты украл?
