Потом Дейл упал на пол. Черт, за всеми переживаниями, пока я строила планы спасения, я забыла, что в воздухе внутри городского шлюза тоже был хлороформ. Я совсем упустила из виду эту маленькую деталь.
Так, будем решать проблемы по одной. Сперва нужно было открыть последнюю дверь. Запас воздуха в луноходе был ограничен, но в городе воздуха было предостаточно. Я повернула последнюю рукоять и толкнула дверь. Дверь не поддалась.
Ну конечно. Из–за постоянной утечки воздуха давление внутри лунохода было ниже городского. Я выругалась и отвернула основной воздушный вентиль, чтобы уравнять давление в шлюзе с городским. Воздушные баллоны шлюза вели неравную борьбу с утечкой воздуха. Я не собиралась ждать, пока выяснится, какой воздушный поток сильнее. Поэтому я уперлась спиной в наружную стену шлюза и ударила по внутренней двери обеими ногами. С первой попытки мне не удалось открыть дверь. Но третья попытка увенчалась успехом. Дверь шлюза с лязгом открылась, и воздух с шипением устремился в шлюз и в состыкованный с ним луноход. Я придержала дверь ногой, чтобы она не закрылась снова.
На какое–то время Дейл и Санчез были в безопасности. Если, конечно, считать безопасностью дыхание отравленным воздухом в разгерметизированной кабине ровера.
Спина сильно болела. Я чувствовала, что на следующий день мне предстояло расплатиться за все приложенные усилия. Если у нас вообще был завтрашний день.
Стащив с ноги ботинок, я оставила его в проеме двери, чтобы она не закрылась, и вернулась в ровер. К этому времени Дейл и Санчез уже были без сознания. Я напомнила себе, что маску нельзя снимать ни в коем случае.
Мои коллеги по несчастью дышали ровно и лежали в безопасном положении, задохнуться им не грозило.
Я загерметизировала внутренний люк ровера и вернулась в шлюз Индийского центра. На этот раз открыть дверь оказалось гораздо легче, и через минуту я оказалась внутри лаборатории Центра. Как только я убрала свой ботинок, дверь моментально закрылась.
Я была в городе.
Усевшись на пол, я снова обулась и проверила надёжность своего респиратора. Всё было в порядке. Плюс я не чувствовала тошноты или желания свалиться в обморок, и это явно был хороший признак.
Сотрудники лаборатории без чувств лежали кто где. Зрелище было жутковатое. Четверо из них потеряли сознание прямо за рабочим столом, один свалился на пол, и мне пришлось переступить через него, чтобы выйти в коридор.
Я проверила свой Гизмо: прошло двадцать минут с момента утечки хлороформа. Если предположения Санчез были верны, у меня оставалось сорок минут на решение проблемы, прежде чем все обитатели города погибнут.
По моей вине.
Глава шестнадцатая
Мне нужен был Руди. Точнее, мне нужен был его Гизмо.
Если вы не забыли, доступ в Центр жизнеобеспечения находился под контролем службы безопасности. Пройти на территорию Центра, не будучи сотрудником, было невозможно, двери открывались только в том случае, если узнавали сигнал вашего Гизмо. Но принадлежащий Руди Гизмо открывал любые двери: охраняемые помещения, частные дома, даже ванные. В городе просто не было помещения, куда у Руди не было бы доступа.
Его офис находился на 4?м Верхнем Уровне в куполе Армстронга, и до него было всего несколько минут ходу. Моим глазам предстало совершенно сюрреалистическое зрелище: бесчувственные тела валялись везде, в коридорах, в проемах дверей… Это было похоже на конец света.
— Они живы, они живы, они живы… — Я твёрдила эту мантру, чтобы не впасть в истерику.
Я пробегала пандусы, поднимаясь с уровня на уровень, подозревая, что лифты, скорее всего, не работают из–за людей, потерявших сознание и заблокировавших двери.
На 4?м Верхнем Уровне купола Армстронга сразу возле пандуса есть небольшая открытая площадка, прозванная Садом камней. Почему? Понятия не имею. Пробегая через площадку, я споткнулась о какого–то мужчину, лежавшего на боку, и упала прямо на туристку с бесчувственным малышом в руках. Теряя сознание, женщина свернулась вокруг ребенка, закрывая его своим телом — последняя линия защиты любой матери. Я поднялась на ноги и побежала дальше.
Я остановилась перед офисом Руди и распахнула дверь. Руди лежал головой на столе и даже без сознания каким–то образом ухитрялся выглядеть собранно. Я принялась обыскивать его карманы в поисках Гизмо.
Что–то в офисе подсознательно беспокоило меня. Какая- то замеченная деталь, но я никак не могла сообразить, что именно. Это было скорее смутное ощущение, что «что–то не так», чем четкое предупреждение. Но у меня не было времени разбираться со всякой подсознательной чепухой — надо было спасать город.
