– У них в Америке так, – рассмеялся Вим.
– Правда? – Я говорила с набитым ртом, но уже не смущалась. Мне было стыдно за свою глупость, но от этой новости я пришла в восторг. – Правда, у них так? Вот бы учиться в их университете!
– Тебе это не по карману. Ну,
– Кто угодно, – сказала я, – а если всерьез, может быть, и здесь есть такие университеты, и бесплатные?
– Не думаю.
– Представь себе – изучать понемногу все, что хочется, – размечталась я.
Мы посидели немножко, воображая такое.
– Как это ты читаешь Хайнлайна? – спросил Вим. – Не думал, что он тебе может нравиться. Он такой фашист.
Я опешила.
– Хайнлайн фашист?! Ты о чем говоришь?
– У него книги такие авторитарные. Нет, с детскими все нормально, но вспомни «Звездный десант».
– А ты вспомни «Луна – суровая хозяйка», – заспорила я. – Это о революции против авторитаризма. А «Гражданин Галактики»? Он не фашист. Он отстаивает человеческое достоинство, и самостоятельность, и такие старомодные идеалы, как верность и долг, но он не фашист.
Вим поднял руки.
– Остановись! Не думал разворошить осиное гнездо. Просто мне казалось, что ты не из тех, кому он нравится, раз любишь Дилэни, Желязны и Ле Гуин.
– Я их всех люблю, – сказала я. Он меня разочаровал. – Не знала, что надо выбирать.
– Ты действительно странная, – заметил он, откладывая кофейную ложечку и внимательно вглядываясь в меня. – Хайнлайн тебя больше волнует, чем история с Руфи.
– Ну конечно, – ляпнула я и чуть сквозь землю не провалилась. – Ну, я про то, что, как бы там ни было с Руфи, никто не говорит, что ты ее нарочно обидел. Вы оба сглупили, и она даже больше, насколько я могу судить. В некотором смысле это важно, но, боже мой, Вим, конечно, во вселенском масштабе Роберт Хайнлайн намного важнее, как ни посмотри.
– Пожалуй, что так, – сказал он. И рассмеялся. Я видела, с каким любопытством поглядывает на нас женщина из-за прилавка. – Я немножко не так об этом думал.
Я тоже рассмеялась. Женщина за прилавком меня ничуть не заботила.
– С расстояния от Альфа Центавра, с точки зрения потомков?
– Могли бы появиться и потомки, – трезво проговорил он. – Если бы Руфи забеременела.
– Ты и правда ее бросил, когда решил, что она беременна? – спросила я, отправляя в рот последний кусок булочки.
– Нет! Я ее бросил, потому что она всем рассказала прежде, чем сказать мне, так что я узнал со стороны. Она отправилась в «Бутс» и купила тест на беременность. И рассказала матери. И рассказала подругам. С тем же успехом могла купить мегафон и кричать с рыночной площади. А потом она вовсе и не была беременна. Я ее бросил из-за того, как ты сказала, что она была дурой. Дурой! Что за идиотка. – Он покачал головой. – А потом все стали меня чураться. Как заразного. Они, похоже, решили, что раз я с ней спал, то должен жениться и связать себя с ней навеки, хотя и ребенка-то не было.
– Почему ты об этом не расскажешь?
– Кому? Всему городу? Джанин? Это вряд ли. Да они и слушать не стали бы. Они воображают, что поняли меня. А ничего не поняли.
Лицо у него застыло.
– Но у тебя сейчас есть девушка, – подбодрила я.
Он закатил глаза.
– Ширли? Вообще-то я и ее бросил. Она тоже идиотка, не такая, как Руфи, но близко к тому. Она работает в школьной прачечной, довольна жизнью и готова оставаться там, пока не выйдет замуж. Она стала делать заходы на женитьбу, вот я ее и бросил.
– Как ты их перебираешь, – произнесла я, не зная, что сказать.
– Не будь они такими идиотками, было бы иначе, – ответил он и осторожно поглядел на меня, и я подумала, не намекает ли он, что я ему интересна, но этого быть не могло, только не Виму, только не я, но у меня и без того дух захватывало.
– Пойдем, поищем эльфа, – предложила я.
Он нахмурился.
– Слушай, это ни к чему, – буркнул он. – Я понимаю, ты это сказала потому, что… ну, я задавал тебе очень странные вопросы, а тебе было так больно на той штуковине, и…
– Нет, они существуют, – возразила я. – Не знаю, сумеешь ли ты их увидеть, потому что заранее не веришь, но мне кажется, готов поверить. И у тебя
