огромный коллеж, где древо познания раскинуло бы все свои ветви, предоставив, впрочем, государству заботу подрезать и прореживать их по собственному усмотрению.
Барон объединил парижские лицеи с провинциальными, Сент-Барб с лицеем Роллена[2] и всякого рода частными заведениями. Образование во Франции стало полностью централизованным. Держатели капиталов откликнулись на его призыв, ибо дело преподносилось под видом промышленного начинания, а сам многоопытный делец был гарантом финансового успеха. Деньги нашлись. Общество учредили.
Барон де Веркампэн затеял этот проект в 1937 году, в эпоху правления Наполеона V.
Проспект компании, выпущенный в количестве сорока миллионов экземпляров, гласил:
Акционерное общество закрытого типа, зарегистрированное в парижской нотариальной конторе Мокара и К? 6 апреля 1937 года и утвержденное Императорским декретом от 19 мая того же года.
Уставной капитал: сто миллионов франков, вложенный в 100 000 акций по 1000 франков каждая.
барон де Веркампэн, командор ордена Почетного легиона, президент; де Монто, офицер ордена Почетного легиона, директор Орлеанской железной дороги.
Гарассю, банкир,
маркиз д'Амфисбон, высший офицер ордена Почетного легиона, сенатор,
Рокамон, полковник жандармерии, кавалер Большого Креста,
Дерманжан, депутат,
Фрапплу,[3] кавалер ордена Почетного легиона, генеральный директор Образовательного кредита».
Затем следовал тщательно переложенный на язык цифр Устав общества. Как мы убедились выше, в его правлении не числилось ни единого ученого, ни единого профессора. Так оно было надежнее для коммерческого предприятия.
За деятельностью компании надзирал правительственный инспектор, подчинявшийся министру Украшательства.
Поскольку проект барона оказался удачным и на редкость практичным, то успех превзошел все ожидания. В 1960 году Образовательный кредит насчитывал не менее 157 342 учеников, а сам процесс обучения был механизирован.
Должно признать, что изучение словесности и древних языков (французского в том числе) почти полностью исключалось, латынь и греческий считались языками не только мертвыми, но и похороненными. Правда, для виду еще существовали литературные классы, но им, однако, придавали не слишком большое значение.
Словари, грамматики, сборники переводов с родного на иностранный и обратно, классические авторы — все это чтиво о славных мужьях города Рима, эти Курции Квинты,[4] Саллюстии,[5] Титы Ливии[6] преспокойно пылились на полках почтенного издательства «Ашетт». Что ж до учебников математики, механики, физики, химии, астрономии, всяческих курсов инженерии, коммерции, финансов, промышленных ремесел, то литература подобного рода, отвечая сиюминутным потребностям общества, расходилась во множестве экземпляров. Одним словом, акции компании, невероятно выросшие за двадцать два года, стоили в 1960 году по 10 000 франков каждая.
Не станем более распространяться о процветании Образовательного кредита, ибо, выражаясь языком банкиров, цифры говорят сами за себя.
В конце прошлого века Эколь Нормаль[7] уже заметно пришла в упадок, и мало кто из молодых людей, коих влекло к себе литературное поприще, хотел туда поступить. Многие из них, и отнюдь не самые худшие, забросив свои профессорские мантии, хлынули в журналистику и публицистику. Впрочем, это досадное явление больше не повторялось, ибо вот уже десять лет, как все абитуриенты норовили попасть на факультеты точных наук. Но если преподаватели греческого и латыни тихо угасали в своих опустевших классах, то их дипломированные собратья, доктора точных наук, вознеслись сверх всякой меры, с непревзойденным изяществом расписываясь в платежных ведомостях!
Технические науки преподавали на шести отделениях: математическом, с подразделениями арифметики, геометрии, алгебры; астрономическом, механическом, химическом и, наконец, наиважнейшем — отделении прикладных наук, с подразделениями металлургии, заводостроения, механики и химии, приспособленной для нужд изящных искусств.
Отделению живых языков, бывших в большом почете (кроме французского), придавалось особое значение. Одержимый филолог смог бы изучить здесь две тысячи языков и четыре тысячи наречий, употребляемых во всем мире. Подразделение китайского языка не имело такого множества студентов со
