пах, полученного в одной из схваток, уже не мог сходиться с ней как с женщиной. Это была их с Мойрой тайна. Они часто спали вместе, дабы никто не знал о его позорной для такого мужа слабости, и при людях Гектор с показной охотой демонстрировал свою пылкость к возлюбленной, но по ночами… О, он научился доставлять ей то наслаждение, какого она так жаждала. Не совсем так, как это было принято обычно, но порой он доводил ее ласками до криков и блаженных слез. Однако то, чем они занимались на ложе, никому не следовало знать. И вождь был уверен, что Мойра предана ему и никогда не выдаст.
Эта ее верность со временем даже усилила его привязанность, и он давал Мойре все больше власти, советовался с ней, богато одаривал. Ее же устраивали их отношения. И если порой она ощущала странную грусть или неудовлетворенность, то старалась справиться со своим норовом. Хотя порой это не удавалось, и она вдруг начинала злиться на Гектора, могла быть с ним резкой и капризной. Он никогда не обижался и молча терпел ее вспышки гнева. В такие моменты он старался угостить ее вином — прекрасным вином, лучшим, какое мог раздобыть. От выпитого Мойра вновь становилась живой, веселой, сговорчивой. Пока не начинала нести всякую ерунду, и тогда Гектор Рой уводил ее от всех и успокаивал, а она тихо засыпала. От ее пьянства никому не было вреда. Мойра особо не злоупотребляла им, но и не упускала случая напиться.
Зачем она теперь думает обо всем этом? Ее жизнь изменилась, и она не ведает, что ее ждет. Но верит, что вождь Маккензи разыщет ее. Ведь он торжественно поклялся оберегать и защищать ее. К тому же он так ее любит!
Но, несмотря на чаяния молодой женщины, Гектора все не было, и Мойре оставалось размышлять, что ее ждет и зачем похитил ее этот странный торговец… не торговец. Порой Мойре казалось, что она поймет это, если вспомнит какие-то обрывки его фраз, сказанные, когда ее еще только везли от Эйлен-Донана. Нечто, тогда смутившее и насторожившее ее. Понимала Мойра и то, что Дэвид похитил ее не потому, что был очарован ее красотой. На Скае он выдал ее за свою женщину, но держался несколько отстраненно и не сильно ей докучал. Порой она ощущала на себе его внимательный, настороженный взгляд, однако в нем не было того вожделения или восхищения, какое Мойра не раз замечала в глазах других мужчин, которым нравилась и которые желали ее. Выходит, она была ему зачем-то нужна. Это следовало обдумать и быть готовой ко всему.
В один из дней в клахан вернулись мужчины, уходившие на промысел. Среди них были сыновья Торквила, высокие светловолосые парни Феркухард и Грег. Они с легким интересом выслушали, что в их доме приютили чужаков, но куда больше рвались сами поведать, что произошло с ними.
— Мы славно прошлись по землям Маккензи и добыли добрых двенадцать коров,?— говорили они, едва не перебивая друг друга.?— Честно говоря, это было легко, так как клансмены Маккензи сейчас заняты сварой с Манро и можно спокойно забирать их пасущийся на выгонах скот, не опасаясь, что за нами кинутся в погоню.
Мойра, которая сидела на крыльце, закутавшись в плед, напряглась, желая услышать, что же произошло, но они уже говорили о другом.
Оказывается, удачный промысел Макдональдов по угону скота был сведен на нет разразившейся недавно бурей. Ибо когда успешные угонщики возвращались, они попали в такую болтанку на море, что коров невозможно было перевезти, а после того, как судно накренилось, пришлось просто сбросить скот в волны.
— Но не могли же мы вернуться пустыми! — ударил себя в грудь старший, рослый, длинноволосый Феркухард.?— Вот мы и прошли на лодках вдоль побережья и неплохо поохотились в землях Маклаудов. И пусть не двенадцать коров, но пять отборных бычков мы все же доставили в наш клахан.
Они были довольны собой, но нападение на земли Маклаудов, старинных врагов клана Макдональд, вызвало неудовольствие старших членов общины.
— Это было неразумно, юноши. Бесспорно, Маклауды наши враги, но именно сейчас у нас с ними перемирие, поэтому не стоило злить их. Или вы забыли старую поговорку: «Если ограбили твой дом — станешь воином»? Так что теперь Маклауды наверняка уже опоясались мечами и ищут того, кто похитил их добро. А нынче, когда наш вождь Александр из Лохалша далеко и так занят, нам опасно гневить беспокойных соседей.
Однако молодежь только насмехалась над опасениями стариков. Разве добыть скот не славное дело? И разве не славно пощипать извечных врагов Маклаудов? Главное — не попасться с поличным. А они как раз не попались.
В итоге все примирились, а вечером зарезали одного из бычков, и все селение собралось на пиршество.
Мойра тоже вышла к костру, на котором жарилась туша, но не столько принимала участие в общем веселье, сколько пыталась выяснить у Бригитт, что же происходит у Маккензи с Манро. Но женщина отмахнулась.
— Если ты настолько ожила, что донимаешь меня пустыми расспросами, то начинай помогать по хозяйству, чтобы отработать свое содержание. Учти, Моири, я добра с тобой лишь потому, что у тебя такой славный муженек, с которым ты, к слову, держишься как дикая кошка.
И Бригитт отошла к другим женщинам.
Вокруг витал аппетитный запах жаркого, все члены клахана поглощали пищу и были довольны. Торквил под веселые подзадоривания достал свою пиип-вор[45] и стал наигрывать звонкие пиброхи. Кто-то забил в бубен, и вскоре насытившиеся островитяне пустились в пляс.
Мойра видела, что и Дэвид с охотой присоединился к ним.
«Вот так же он прикидывался своим, когда гулял на нашем празднике»,?— зло подумала она. Ей хотелось закричать, выдать его, сообщить, что он предатель и вор, что он украл ее у вождя Маккензи. И что если они вернут ее Гектору Рою, то их щедро наградят. Однако… Захотят ли Макдональды нынче
