местные пейзажи.
– У тебя какие планы на будущее, homie? – спросил я у Дэнни, аккуратно поворачивая руль.
– Да черт его знает, – ответил он. – Мне назад дороги нет. Я уже даже подумываю остаться здесь.
– Серьезно? – удивился я.
– Да нет, конечно. Что я здесь делать стану? – он печально вздохнул. – Вернусь в США. Не в Вирджинию. Поеду в Техас, может быть, в Аризону или Джорджию. Запишу кантри-альбом, буду в барах петь.
– А почему домой не хочешь? – спросил Виктор с заднего сиденья.
– Ну, не ждут меня там, – мрачно ответил парень. – Вернусь домой – пришьют. Вот и все.
– Логично, просто так в рабство никто не попадает, – заметил я. – Меня, например, будут итальянцы искать. А я, в свою очередь, буду искать их. И найду.
– Так и вижу заголовки газет. Особенно желтых, – невесело усмехнулся Дэнни. – «Разборки между бандами. Кровожадный афроамериканец напал на политика, по слухам, связанного с итало-американской организованной преступностью». Гребаная политкорректность.
– Ага, – кивнул я. – В шестидесятых написали бы «чернокожий мужчина напал на сборище итальянской мафии».
– А что написали бы в восьмидесятых? – спросил Вик.
– А в восьмидесятых обо мне записали бы рэп-альбом. – Я объехал очередную аномалию. – История-то покруче, чем у Родни Кинга. Дэнни, что ты натворил такого, из-за чего боишься домой возвращаться?
– Пошел против наших старших, – ответил парень, отвернувшись в сторону окна. – Они собирались купить крупную партию кокаина у каких-то спиков из-за границы. Наши старшие навариваются, а это дерьмо попадает на улицы. В наши же районы.
– Арийское братство снова торгует наркотиками? – спросил Вик.
– Да оно всегда торговало ими. И, по-моему, это неправильно. Чем мы тогда отличаемся от тех же ниггеров?
– Не знаю, – Вик на секунду задумался – Ширяются только неудачники. Те, у кого не хватает сил, чтобы нормально жить.
– Черные продают дурь черным, белые – белым, nigga, – заметил я, повернув руль. – Спрос рождает предложение. Не будут торговать ваши, так итальянцы возьмутся. Или напрямую у мексиканцев купят.
– Вот именно. – Дэнни слегка стукнул рукой по приборной панели. – Мы орем о защите белой расы, а сами толкаем дурь белым.
Он замолчал. Пожалуй, я еще никогда не видел его таким серьезным.
– Так что ты сделал-то конкретно, dog? – я никак не мог взять в толк. – Собрал парней и сорвал сделку, что ли?
– Нет. Я в полицию пошел.
– Что я могу сказать, – ответил я, округлив глаза. – Ты – идиот.
– Точно, – согласился со мной Вик.
– Да ну вас. – Парень поджал губы и замолчал.
– Сам подумай. Ладно, если бы твои старшие теракт какой-нибудь готовили, тогда легавые зашевелились бы. Ну, или если бы ты про черную банду пошел бы рассказывать.
– Да они кормятся все с банд, – добавил Виктор. – Что у нас, что у вас. Теперь, Дэнни, я понимаю, что тебе нет смысла домой возвращаться. А может быть, вообще в США въезжать опасно.
– И что, мне теперь реально здесь оставаться? Я повернул голову, чтобы посмотреть на Дэнни и отпустить очередное саркастическое замечание, но парень внезапно схватился за руль машины и резко крутанул его влево.
Я от неожиданности вдавил педаль газа в пол. Тачка резко рванулась вперед, ушла в занос. Что-то мелькнуло мимо лобового стекла, а буквально секунду спустя витрина магазина по левую сторону от нас взорвалась.
– Мать твою, nigga! – заорал я. – Что это за хрень?
– РПГ! – крикнул Вик, отстегивая ремень безопасности. – Газуй, Райес!
Я вывернул руль и дал по газам. Машина тронулась вперед, под днищем что-то треснуло, но вляпаться в ловушку было не так страшно, как получить в борт снаряд из реактивного гранатомета.
– Черт, током бьется! – крикнул Дэнни, которого бросило головой на стекло дверцы.
Я тоже это почувствовал, поэтому снова надавил на педаль газа, и через пару секунд мы уже покинули зону действия аномалии.
– Гони! – продолжал орать Вик. – Они сейчас перезарядятся, выстрелят во второй раз – и все!
По капоту и кенгурятнику броневика застучали пули. Мы мчались прямо на баррикаду, с которой нас обстреливали. Я заметил, как над бетонным блоком появился парень с трубой ручного гранатомета, а через мгновение мы снесли его вместе с баррикадой на скорости восемьдесят миль в час.
Кинетическим импульсом изломанное тело бандита отшвырнуло прочь. Меня толкнуло вперед, ремень впился мне в грудь, и я мысленно похвалил себя
