за то, что не стал снимать бронежилет после перестрелки.
Пули стучали уже по кузову. Я продолжал давить на педаль газа, броневик стремительно набирал скорость, потерянную во время столкновения с баррикадой. Что-то под капотом еще раз треснуло, откуда-то слева ударил поток теплого воздуха, а звук мотора на секунду был заглушен ревом пламени.
Схватив переговорное устройство с держателя, Дэнни поднес его ко рту и закричал:
– Лейтенант, на маршруте засада! У них РПГ! Мы прорвались, но вы меняйте маршрут! Прием!
– Вас понял, – сквозь помехи донеслось из рации. – Помощь нужна?
– Себе помогите, – прорычал я.
Броневик снова занесло, край капота разминулся с фонарным столбом сантиметров на десять, не больше. Сзади послышался звук открывающейся двери, а следом за ним стрельба. Я оглянулся: Вик, высунувшись в проем, поливал бандитов из автомата.
– Да гони ты, Райес! – заорал русский.
Я уже успел заметить: если он начинает звать меня по фамилии, значит, дела плохи. Я вдавил педаль газа в пол.
Двигатель уже не рычал, он что-то жалобно стонал, работая на предельных оборотах, но все равно упрямо тащил машину вперед. Через целую вечность, которая уместилась в несколько секунд, мы скрылись за поворотом.
Нас уже не преследовали.
– Ну и дела, – мрачно констатировал Вик, захлопнув дверцу, уселся обратно в кресло и пристегнул ремень безопасности.
– Не то слово, nigga, – согласился я с русским, изо всех сил сжав ладонями руль. – Трясет-то как.
– Это из-за адреналина, – ответил он. – Одна встряска за другой, надпочечники работают и работают. Так и до истощения недалеко.
– Умник. – Дэнни мрачно посмотрел в окно.
– Между прочим, два высших, – Вик усмехнулся. – Ничего, доживете до моих лет, такими же умными станете. Если доживете.
– Шон? – послышалось из рации.
Я взял переговорное устройство.
– Да, слушаю, прием.
– Мы меняем маршрут, чтобы не наткнуться на этих уродов. Езжайте к базе, встретимся уже там.
Я припарковал машину на стоянке перед небоскребом, заглушил мотор и широко зевнул.
– Черт, nigga, как же спать-то хочется, – пробормотал я. – Сейчас бы в постель, хотя бы на несколько часов.
– Я думаю, отдохнуть нам дадут, – уверенно сказал Вик.
– Еще бы, после сегодняшнего-то, – усмехнулся Дэнни, которому встряска явно пошла на пользу. Парень уже не выглядел так уныло, как полчаса назад. – Думаю, тут и так дел полно будет: пока разгрузят оружие, патроны, пока все пересчитают, разместят выживших. Как раз сутки и пройдут, а мы в это время выспимся, поедим.
– Оружие почистим, – добавил русский.
– Пойдемте к себе, пока работать вместе со всеми не заставили, – сказал вдруг Дэнни. – А то придется цинки с патронами таскать.
– Я лично согласен с тобой, homie, – ответил я, открывая дверь машины. – Последнее, что мне хочется делать сегодня, это работать грузчиком.
Мы покинули машину и двинулись к главному входу в небоскреб.
Все было нормально, те из полицейских, кто не участвовал в штурме, спокойно несли свою службу. Мы со спутниками поднялись на лифте, добрались до выделенного нам помещения, разложили вещи и расселись по мягким креслам, которые Дэнни и Виктор притащили откуда-то с верхних этажей.
Я наслаждался тем, что наконец смог стащить с себя уже успевший надоесть бронежилет.
– Слушай, Шон, – сказал вдруг Дэнни. – А как так вообще вышло, что ты попал в банду?
– В банду? – я поморщился. – Знаешь, как и почти все, кто родился в Комптоне, я попал в банду, потому что в этом городе больше нечего делать.
– Нечего делать? – задумчиво посмотрел на меня он.
– Ну да, dog. Город поделен между бандами, – я пожал плечами. – На какое-то время они, конечно, сохраняли нейтралитет. А когда мне исполнилось шестнадцать, все началось снова, понимаешь?
– А конкретно ты почему туда пошел?
– Хотелось носить новенькие «Джорданс» и рассекать по блоку на тачке, понимаешь, homie? Как и здесь. Я думаю, везде люди устраиваются в банды только из-за этого. А другого варианта заработать не было.
– А дальше? – Дэнни задумчиво посмотрел на меня.
– Все просто, nigga, – усмехнулся я. – Я попал за решетку.
– Долго сидел? – спросил парень.
– Нет, – помотал я головой. – Там наши верховные умы как раз начинали новую кампанию в Афганистане, и мне предоставили выбор: либо десять лет
